Romanovskaja Olga - Volcodlak

притихшей, присмиревший – колдун полагал, что это следствие данного ей напитка.

Готовил и давал сам: других она просто не подпускала. Да и тут как-то подозрительно, исподлобья, зыркнула, неохотно разомкнув челюсти. Половину, правда, выплюнула, но

Рош предполагал что-то подобное, поэтому влил тройную дозу.

Ирис ненавидела «Счастье», ненавидела противооборотное зелье, от которого

мутило и болела голова. Покорно тащась вслед за магами, она продумывала план

побега.

Им хочется живой игрушки? Что ж, оборотница их потешит, но до определённых

рамок. Колдун, конечно, позаботился о своей и чужой безопасности, только он не в курсе, сколько на самом деле она проглотила. Та кадушка пришла как раз кстати: наклонилась, будто попить, и избавилась от того, что держала во рту. Мерзость!

Память услужливо напомнила, что кое-кого из собравшихся она знает. Троих, не

считая Роша. Один её, словно барышник кобылу, ещё до родов осматривал. А второй –

её враг. Мальчишку с собой не взял – хоть какая радость. Пусть помнётся на пороге, щенок!

Оборотницу переодели и вымыли, чтобы «не осквернять зал запахом псины». Ирис

тогда смолчала, проглотила обиду, но запомнила того, кто её нанёс.

Колдун с беспокойством покосился через плечо: нет, вроде, всё хорошо. Но что-то

ему в Ирис не нравилось, понять бы ещё, что! Оборотница одарила его ухмылкой и

отвернулась, сделав вид, что интересуется стенами. Рош промолчал и поправил пелёнки

дремавшей на его руках Аглае. Представил себя со стороны: молодой папаша!

Оставалось надеяться, что никто не заподозрит, что он действительно отец.

В этот раз зал был ярко освещён, а прямоугольник перед столом обведён

магическим огнём.

Комиссия уже собралась в полном составе. Лишь один, Стратарх Железняк, кивнул

Рошу, другие предпочитали смотреть сквозь него. Из всего этого следовал один вывод: сегодня решалась судьба Рошера Белковца.

В подтверждение безрадостных мыслей колдуна материализовались за спиной двое

боевых магов. Встали за его спиной, следя за каждым шагом.

Ирис отвели к прямоугольнику перед столом, на время потушили огонь и втолкнули

за контур. Он тут же вспыхнул синим магическим пламенем, заперев лучше любой клетки.

Оборотница смотрела на чародеев с вызовом, они – с подозрением и

любопытством.

Архимаги, сопровождавшие Ирис, заняли места по бокам стола.

Председатель Конклава сделал Рошу знак подойти. Он отделился от своих

провожатых и встал по правую руку от Ирис.

- Мы ознакомились с вашей работой, господин Белковец, очень занятно, -

председатель перелистнул пару страниц из пухлой папки. – Несомненно, она

представляет большую научную ценность и заслуживает награды. Такой подробный

трактат, столь подробное разъяснение повадок, пристрастий, слабых мест…

- Ублюдок, - тихо прошипела Ирис. Одним резким движением встала и вплотную

приблизилась к магическим языкам пламени. Зрачки по-звериному расширились – но

большего она не могла, хотя пыталась. Противооборотное зелье отменно действовало и

лишь высасывало силы из оборотницы.

Но кого именно она назвала ублюдком, осталось загадкой, ибо Ирис не смотрела ни

на Роша, ни на председателя.

- Думаю, никто из моих коллег, - как ни в чём ни бывало продолжал глава Конклава,

- не станет настаивать на созыве Аттестационного совета и защите соискателем его

бесценного труда. Это третья квалификация. Работу же надлежит опубликовать и

выдавать студентам в качестве пособия. Астен, друг мой, вы об этом позаботитесь?

Секретарь Палаты живоборцев кивнул и слевитировал папку к себе. Раз – и она

исчезла под его церемониальной мантией.

- А теперь, полагаю, надлежит приступить ко второму пункту нашего заседания –

особи, послужившей объектом работы господина Белковца. Вы нам её не

продемонстрируте?

- То есть? – не понял Рош.

Чего они от него хотят?

- Нам интересно строение тела, его трансформация в звериную ипостась, иные

особенности, присущие волкодлакам. Этот ведь полукровка?

Ирис обиженно зашипела. Она полукровка? Не выдержала и выпалила в лицо

самоуверенному магу:

- Да у меня кровь чище, чем у твоей мамаши!

Пламя опасно качнулось, слегка опалив руки оборотницы. Она взвизгнула от боли, но не замолчала, как ожидалось, наоборот, начала частить собравшихся, показав

недюжинные способности к словесности.

Замолчать её заставили насильно, грубо, не церемонясь.