Неизвестно: Канашкин В. Азъ-Есмь

В письме Всеволоду Вишневскому от 10.12.1947 года Петр Павленко назвал себя «самым счастливым евреем», которому «тонковатый хребет» не помешал стать членом Крымского Обкома, депутатом Ялтинского ГорСовета, членом Ялтинского ГорКома, почетным членом колхоза имени Сталина. А в послевоенном литературном кругу – создателем романа-феерии «Счастье». Творения с положительным героем по имени Воропаев, который сумел сделать себя «человеком для всех» только после того, как накрепко «прилепил свою судьбу» к судьбе «жилистого русского простолюдья».

У Петра Павленко долгое время был псевдоним Суфи, которым он подписывал статьи, фельетоны и рассказы, публиковавшиеся в одесских «Известиях». Герой одного из них – «Стихи на песке» – поэт Зати советует своим ученикам писать, что «придет на ум», и до тех пор, пока «бессвязные мысли не превратятся в мудрость».

Можно было бы задаться целью, каким именно образом мудрость в дальнейших творческих исканиях Петра Павленко одерживала верх, но он сам в «Замечательной школе» прояснил это. Захваченный фадеевским Левинсоном и «Комиссарами» Лебединского, Павленко в поисках кипучего прототипа перевел свой взор на Якова Михайловича Свердлова и оказался в плену сталинской характеристики: «Организатор до мозга костей… Жизнь делала с ним то, что он с нею делал… Умирая, хорошо осознавал, что смерть могла бы быть и более тяжелой…»

В настоящее время в литературном наследстве Петра Павленко насчитывается более пятисот статей, извлеченных из центральных газет и журналов. Из них двести две статьи так или иначе содержат «сталинский след». Публицистические же вещи Павленко, рассеянные в боевых листках, армейских газетах и периферийной печати, пока не изучены, а там, – по свидетельству писателя, – «огненные горы житейской правды, содержащей живые сталинские искры».

Петр Павленко высоко ставил пророческую константу Сталина: «Громадным утесом стоит наша страна, окруженная океаном буржуазных государств. Волны за волнами катятся на нее, грозя затопить и размыть. А утес все держится непоколебимо…» И, утверждая живую связь между Парижской Коммуной и Великим Октябрем, писал Джону Дос-Пассосу в 1932 году: «Наша задача не в том, чтобы, подобно муравью, переползая с песчинки на песчинку, познавать устройство мира, а в том, чтобы изменить его».

«Не ищите нас среди мертвых…» – этой фразой, вложенной в уста умирающего Коммунара, Петр Павленко завершил роман «Баррикады». Проблема «неисчезаемости» Сталинского Плана по обузданию буржуазного капитал-спрута, а с ним и клики космополитов-сверхбогачей, намеченная в «Баррикадах», получила развитие в романах «На Востоке» и «Труженики мира», где русская девушка Ольга Собольщикова, испанец Хозе Мираль, чех Войтал, австриец Шпиццер распознают мерзостно-бутафорский лик карнавала изобилия и стремятся объединить всех «тружеников мира», чтобы остановить надвигающуюся глобальную нечисть. А автор? В подкупающем лирической приподнятостью отступлении «Мы» он пишет: «Я просыпаюсь утром, читаю: «В Берлине восстание» – и еду на вдруг еще неубранное Фридрих-Штрассе. Но в Берлине восстания нет, и я вижу французские сны. Я вижу Париж, горящие авто, палочников-полицейских с неподвижными, будто уже задушенными лицами и глазами, щели которых разорваны выкатившимися белками… Все в голове становится дыбом… В Италии паника концессионных банков. Я мчусь туда, и бастую в Неаполе. Потом иду с колонной голодных и обманутых на Вашингтон, и меня бьет по голове толстый и веселый, как комический актер, полисмен…».

«И невозможное возможно…» – эти слова Блока в самый канун Великой Отечественной Петр Павленко занес в качестве эпиграфа в свою «Личную тетрадь». И не вынужденно, а абсолютно естественно сформировался в тот тип «советского писателя», которого сегодня можно назвать «сражающимся солдатом». Причем, Русским Солдатом. Вот одна из записей в павленковской «Личной тетради», искренность и правда которой заключает тот смысловой заряд, что вольно-невольно пробуждает в сей час поразительную причастность к нашей поруганной, но все еще общей судьбе: «Бежал человек из Крыма на Кубань. – Ну скоро ли наступать начнете? – спрашивает. – Ведь ждет народ. – Рассказывает: в Симферополь пригнали немцы моряков, раненными попавших в плен под Севастополем. Шли они все в крови, привязанные один к другому. Шли как плот. Только показались на Пушкинской улице, сразу же во весь голос запели «Интернационал». Конвоиры открыли огонь по песне. Раненые и убитые припали к земле, но оторваться от живых не могут, привязаны. А головные кричат: «На юте! Не отставай!» и, как бурлаки, тянут за собой убитых и раненых. И идут, будто у всех одно тело, и все поют и все покрикивают: «На юте! Не отставай!» А народ на тротуаре вдруг распрямился, закричал и – запел… Это пришла Победа…»