Петров Александр - Созерцатель

– Да, – кивнул я, – примерно такую же я видел у Игоря.

– Правильно. Много-то не надо. То, что здесь написано, вполне достаточно для спасения. Если, конечно, не только читать, но исполнять. Сейчас, только очки водружу на носоглотку… Ага, вот. Слушай. Верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих; жены получали умерших своих воскресшими; иные же замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение; другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу, были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли . Это Послание апостола Павла к Евреям, глава одиннадцатая. Ты понимаешь меня, брат?..

– Да, – сказал я чуть слышно, – во всяком случае, очень пытаюсь понять. Только думаю, что вы несколько преувеличиваете. Мне с вами хорошо, как со старым другом. Значит, человек вы добрый.

– Много ты зна-а-аешь, – прохрипел он устало, хлопнул меня по плечу: – Прощай! В случае чего, прошу считать меня антикоммунистом! – Издал серию высокочастотных звуков, изображая смех, и свернул к своему дому.

Последнее «прощай» как-то сильно резануло по сердцу. Я смотрел вслед Федору Семеновичу и видел одинокого смертельно усталого человека, сгорбленного от неимоверной тяжести, которая давила и давила на него.

Задумчивым вернулся я в свою холостяцкую берлогу. Медленно переоделся и, только войдя на кухню, обнаружил, что забытая мною скороварка все еще шипит. Я снял её с плиты и сунул под струю холодной воды. Когда из-под крышки вышел пар и она осела, я снял её и увидел, что в густом бульоне бесформенными островами высятся куски мяса. Еще полчаса и у меня всё бы тут сгорело. Я добавил кипятку из чайника и отложил приготовление супа до завтра.

Сам же вышел на балкон и погрузился в кресло. Мне почему-то было до боли в груди жалко старика. Представились его слезные молитвы о даровании ему мученической смерти, вспомнились спокойные слова об увечьях и пытках. …Истекая кровью ночью под забором… Какое искреннее покаяние горит в его изношенном сердце! По сравнению с ним я теплохладный заморыш!..

В ту душную звездную ночь где-то недалеко истошно заливался соловей, я смотрел на глубокое звездное небо в розовой пене облаков, а видел умирающего под забором старика. Неожиданно, словно сама собой, появилась в груди молитва, вырвалась из горла горячим шепотом. И слова той молитвы были непривычны, но так стройны и красивы, что не было у меня сомнения Кто их автор и Кто «положил глаголы сии на сердце мое». Молитва была о Феодоре, Игоре, Ларисе, девушках из магазина, начальстве, соседях. Потом вдруг помянул будущую жену и детей – они на миг будто вышли из тумана моего неведения и тут же исчезли. Потом поминал своих покойников… Напоследок прозвучали слова благодарности Спасителю, Пресвятой Богородице, всем святым, ангелу-хранителю… Когда слова иссякли, я устало склонил голову к груди.

Вдруг пространство, ограниченное моим сгорбленным телом, каким-то неведомым способом раскрылось, распахнулось – и я оказался на огромном бескрайнем поле с перелесками. Невдалеке отражала синеву небес вода широкой реки. Я оглянулся и увидел за своей спиной пригорок с тремя плакучими березами. Под ними сидели и мирно беседовали два человека. Мне очень захотелось принять участие в разговоре, я приблизился к ним со спины, медленно обошел и встал, как вкопанный. Да, я узнал их – это были Игорь и Федор Семенович. Конечно, выглядели они непривычно, на них переливалась разными оттенками белого цвета струящаяся одежда вроде хитонов. Лица их сияли, а в глаза и смотреть было больно от льющегося из них света.

– Ну вот ты и пришел, брат, – сказали они хором, не открывая рта.

– Где это, что это? Я умер? – спросил я не своим голосом.

– Ты не пугайся, это еще не смерть. Ты здесь для отдыха и успокоения. Подышишь здешним воздухом, посмотришь на эту реку, поле, небо – да и вернешься домой.

– А вы тут часто бываете?

– Иногда, – улыбнулись они. – Когда терпение на исходе. Или от любви к людям изнемогаешь. Ты походи тут и получше запомни это место. Когда сильно устанешь, приходи. Мы всегда рады будем тебя видеть.

Я побежал по склону холма к реке. Трава слегка пружинила и словно подбрасывала меня вперед. Воздух наполнял легкие целебной свежестью. Глаза жадно впитывали окружающую красоту. Легкие ароматы текли в струях воздуха, то теплых, то слегка прохладных. Прозрачная, чуть голубоватая вода реки отражала небесный свет и одновременно увеличивала камешки на песчаном дне и причудливые кустики водорослей. В траве под ногами ползали жучки в переливающихся панцирях, прыгали кузнечики, открывая на лету розовые крылья; а вот синеватой стрелой метнулась к воде серебристая змейка. Над раскидистым кустом с крупными ярко-бордовыми цветами в лучах света кружили насекомые, показавшиеся мне знакомыми. Да, это были комары. Так вот почему они на земле кровь пьют, – они ею питаются взамен красного сока этих цветов!