Петров Александр - Созерцатель

То, чего я так упорно искал, постоянно ускользало от меня, как мираж в пустыне. Думаешь, вот он – желанный источник воды. Вот уж сейчас напьюсь досыта! Но не тут-то было – зеленый оазис тает на глазах, а на том месте, где ожидал увидеть маленький рай на земле, всё так же перетекает барханами сухой безжизненный песок бескрайней пустыни. Ты падаешь от жажды и усталости, с огромным трудом заставляешь себя встать и тупо шагать вперед, оставляя за собой неровную цепочку следов. Тебя мучают не только сушь во рту, непрерывная тошнота и головокружение, но и сладостные обманчивые мечтания о воде, хотя бы о глотке, маленькой капельке на конце твоего указательного пальца… И вот, когда ты уже потерял всё: надежду, силы, последние крупицы самомнения… Когда ты на излёте сил поднимаешься на вершину бархана – перед тобой вдруг открывается картина, краше которой нет. Полноводная река в зеленых берегах! О, как сладки эти первые глотки воды! Будто сама жизнь вливается в твоё иссохшее тело – и ты оживаешь!

Примерно так открылась мне желанная, таинственная, долгожданная Точка покоя. Весь день меня терзала суета. Все, словно сговорились, оскорбляли, унижали меня, толкали, наступали на ноги… И только добравшись до дома и рухнув в кресло, я попытался хоть немного успокоиться и привести в порядок растерзанные суетой чувства. Открыл Библию в произвольном месте – то была Третья Книга Царств, где пророк Илия в отчаянии взывает к Богу: …сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее. А вот, что я прочел дальше: И сказал: выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, [и там Господь] (3 Цар. 19, 10-12). Я просто положил затылок на подголовник, поднял глаза к окну и над крышей соседнего дома увидел птицу. П осле огня веяние тихого ветра, и там Господь – повторил я, глядя, как птица, не двигаясь, парила над городом в потоках воздуха. Я наблюдал за полетом птицы и тихо шептал Иисусову молитву.

Как-то на Светлую Седмицу отправился в Свято-Даниилов монастырь. По дороге от метро «Тульская» вдоль трамвайных путей на ящиках сидели нищие. Раздав заранее приготовленные червонцы, я почувствовал, как настроение пошло в гору. Монастырский двор был залит солнцем. Я подал записки, поучаствовал в Крестном ходе, где вымок до нитки от щедрого окропления святой водой и зашел в лавку. Первое, что бросилось в глаза – картина Семирадского «Марфа и Мария». Там у ног Христа сидит юная девушка Мария и внимательно слушает слова Спасителя. По галерее богатого дома Лазаря под виноградными лозами идет Марфа с водоносом в руках. Она еще только приостановилась и с осуждением взглянула на сестру, еще не прозвучали её слова: «Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне», а Спаситель еще не сказал знаменитые слова, вошедшие в поговорки и стихи: «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом. а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё» (Лк 10. 38-42). Из лавки я вышел с картиной в пакете. Уже у выхода ко мне подошел разбитной нищий в растрепанной бороде и ярко-красной девичьей куртке и протянул чумазую ладонь: «Ради светлого Христова Воскресения подай святую милостыню, брат мой добрый!» У меня от покупки картины осталась сдача, которую я и отдал ему.

– Христос Воскресе! – радостно заорал нищий.

– Воистине воскресе! – воскликнул я. В пяти шагах от нас стоял суровый казак-охранник. Он не бросился на нас и не повалил, не прижал лицом к брусчатке, не скрутил руки за спиной и не надел наручники – он улыбался и одобрительно кивал головой.

– А Христос-то Воскресе! – снова удивил меня новостью нищий, во весь голос.

– Воистину Воскресе! – вопил и я.

Так мы двенадцать раз прокричали пасхальное приветствие, поклонились друг другу в пояс и, довольные, разошлись.

На душе стояла радость. Мне подумалось тогда, как же, наверное, здорово в Царствии Небесном славить Христа, если даже здесь, на земле, тебя обливает свет с ног до головы, как святая вода из рук дьякона – обильно и освежающе!

Картину Семирадского я повесил у рабочего стола. Часто смотрел на неё и размышлял: как бы я вёл себя в присутствии Спасителя? О, я бы глаз не отвел от Него. Я бы на всю жизнь запоминал бы каждый жест, каждое слово, выражение лица, жесты рук…