Лимонов Анатолий - Девочка Прасковья

— Так далеко не уйдешь! — подумал я.

Но делать нечего, приходилось терпеть. Примерно час мы брели вдоль кромки болот, пытаясь отыскать сухой путь обратно к реке, но царство кикимор явно не желало нас пропускать и вновь зазывало к себе в гости.

— Ну, уж нет! Дудки! В болото — ни ногой! — говорил я себе, вздрагивая от боли, когда моя пятка внезапно с противным хрустом опускалась на шершавую шишку.

Когда мои ноги стали буквально гореть от бесчисленных уколов и царапин, я сделал привал.

— Слушай, Пятница, а давай-ка лучше рванем к горам! Там за этим лесом я видел зеленую гряду. Какая нам разница на какой вершине сидеть? Вертолет нас везде достанет... А то, я гляжу, эти болота и не думают расступаться.

— Хорошо! — согласилась Пашка, и мы тут же услышали мерное урчание винтокрылой машины.

Мы вскочили и завертели головами. Но вертолет летел, видимо, где-то в районе реки.

— Эх, были бы мы сейчас на своей горе! — воскликнул я. — А то тут они нас и не заметят!

— Может, увидят наше кострище и все равно приземлятся! — предположила девчонка.

— Да там и приземлиться-то негде... Разве что на болоте...

Рокот то отдалялся, то приближался. Похоже, спасатели кружили над рекой, прочесывая наш путь от парома до пещеры. А может, это мне только казалось... Эхо на болотах было раскатистым и обманчивым. А что, если это был вообще не вертолет, а реактивный самолет, проносящийся над тайгой? Я огляделся и заметил метрах в пятидесяти от нас довольно приличную полянку:

— Паш, гляди! Рвем туда! Разведем по-быстрому костер, может, нас и заметят!

И мы кинулись в глубь леса.

— Уй! Ой! Йес! Йес! Йес! Муш куейс! — выкрикивал я, наступая то на сухие шишки, то на острые иглы хвои, то треща корявыми сучьями.

Кое-как, вприпрыжку достиг поляны. Тут действительно хорошо просматривался довольно приличный кусок неба, по которому мирно бежали бело-снежистые облачка.

— Паш, берем хворост быстрей! — и я кинулся к валежнику. — Только смотри, могут быть змеи!

И тут внезапная острая боль пронзила мою ногу. Большой палец с ходу врезался во что-то тупое, жесткое и, как мне показалось, даже раздвоился от удара!

— У-о-у-у! — взвыл я и, хватаясь руками за ногу, покатился по земле.

— Что случилось? — крикнула Пашка.

— Нога! Я, кажется, разбил палец!

Девчонка отбросила уже прихваченную охапку хвороста и кинулась ко мне. Бегло взглянув на мою ногу, она встревожено произнесла:

— Ой, Жорка, у тебя кровь хлещет! Потерпи, я сейчас перевяжу! — она быстро завернула подол платья и ловко оторвала от своей длинной «ночнушки» солидный кусок материи.

— Погоди... лежи смирно... потерпи... потерпи секундочку... — шептала она, занимаясь моей раной.

Я закусил губу и затих. Осторожно осмотрев палец, Прасковья принялась его ловко перевязывать. Было совсем не больно.

— Ничего страшного! Просто рассек сильно... Наверное, напоролся на сук... — тихо говорила девчонка. — Кость цела, вывиха нету... Ногтю, правда, досталось, но это ерунда... Все заживет...

— Вот невезение! Надо же, угораздило! Проклятая коряга!

— Плохо по лесу босиком-то ходить! Муку-ейс! Так, что ль, арабы-то говорят?

— Муш куейс! — поправил я и улыбнулся, мне сразу стало гораздо легче.

Замотав мой палец, Пашка осмотрела мои ноги и вздохнула:

— Да ты уже весь в синяках и царапинах! Больно, небось?

— Да ничего... Ерунда, — отозвался я. — Терпимо еще.

— Нет, так не годится. Вот что, дай-ка мне ножик!

— Зачем?! — удивился я.

— Давай-давай! Буду тебя обувать.

Я подчинился, так и не поняв замыслов девчонки. Она раскрыла ножичек и, умело им орудуя, укоротила свое платье почти до колен. Потом раскроила этот отрез и принялась точно портянками обматывать мои ноги.

— Ну, зачем ты?! — возмутился я. — Платье испортила!

— Пустяки! Оно мне все равно только мешает по лесу ходить, тоже за все сучки и коряжки цепляется...

Укутав ступни, она попросила меня подержать концы обмоток, чтоб не распустились, а сама ловким движением ножичка подцепила шнуровку на груди своего платья и распустила ее. Полученными жгутиками завязала портянки, чтобы держались плотно и не соскакивали с ног. И все это получилось у нее быстро и умело.

— Ого! Классная работа! — воскликнул я, поднимаясь.

— Ну как? Теперь лучше?

— Еще бы! Супер! Клёвые кроссовочки получились! Паш, да ты гений!

Девчонка улыбнулась и поправила переставшее теперь закрываться на груди платье. И тут я спохватился:

— Вертолет! Где он?!