Лимонов Анатолий - Клад отца Иоанна

- До свидания, дедушка Сема! Так здорово у вас было! - сказали мы с Пашкой, обнимая старого лесничего. - Вы такой добрый и славный! Вы для нас теперь как родной стали!

Хозяин кордона, сожалея о том, что нам так быстро приходится уезжать отсюда, смахнул слезу и ласкал нас своими руками, огрубевшими от труда и долгой нелегкой жизни в лесном царстве. Потом Паша поцеловала старика в его пушистую бороду и мы, сев на мотоцикл (я - за спиной дяди Семена, а девчонка - в коляске, среди пакетов с гостинцами), не спеша покатили по лесной дороге. Дедушка Сема еще какое-то время шел следом, крестил нас и махал рукою, пока мохнатые ели не скрыли из вида его одинокую сгорбленную фигурку. Прасковья достала из кармашка сделанный из «ночнушки» платочек и утерла им свои глаза. Я положил свою ладонь ей на плечо, и она, кротко взглянув на меня, улыбнулась и успокоилась. Миновав душный лес, мотоцикл выбрался на луговую дорогу и резво покатил по ней, оглашая настырным урчанием цветущие окрестности, окутанные жарким маревом горячего воздуха. Мы проехали через Никольское, миновали местный храм, с которого и начались все эти наши новые приключения, и совсем скоро вдали показался знакомый флагшток лагеря «Зернышки». Еще на подъезде к Преображенскому храму мы увидели пылящий по дороге милицейский УАЗик. Он двигался от лагеря в сторону станции.

«Уж не нас ли это ищут? - подумал я. - Ведь наше возвращение весьма затянулось...»

Прибыть в лагерь незамеченными не удалось. На строительных лесах храма оказался вездесущий Петька. Он засек мотоцикл и, узнав нас, быстро оповестил о нашем приближении всю округу! Поэтому, когда мы выехали на тропу, ведущую на территорию лагеря, к нам навстречу уже бежали все «зернышки» и десятка два местных пацанов.

- Ого, как вас тут встречают! Прямо, как космонавтов! - усмехнулся дядя Семен.

Через минуту нас окружила пестрая, удивленная и кричащая толпа. Леснику пришлось глушить мотор. Едва мы спрыгнули на землю, как к нам ринулись возбужденные «зернышки». Они обнимали нас, смеялись, ликовали. Отовсюду неслись возгласы:

- Ура, они вернулись! Паша, Жорка! Живые и здоровые! Ура! Ура! Откуда вы приехали? А милицию видели? Как здорово! Ну вы - просто супер! Ура, вернулись!

У нас от всего этого аж головы закружились. Мы кое-как утихомирили толпу и поручили ребятне нести в лагерь гостинцы из леса. А сами тепло попрощались с дядей Семеном, пообещав, что следующим летом обязательно приедем к ним в гости и, возможно, за кладом отца Иоанна. Когда лесник, помахивая нам рукой, покатил обратно, мы проводили его взглядом, а затем двинулись следом за «зернышками», которые уже достигли лагеря и теперь горячо рассказывали Людмиле Степановне о нашем возвращении. Учительница встретила нас радостно и как-то растерянно. Все были счастливы увидеть нас в лагере. Никто ни в чем нас не обвинял, не осуждал, а, наоборот, все восхищались нашим мужеством и просили поскорее рассказать обо всем, что с нами приключилось. Оказалось, что брат Феодор, действительно, отпросил нас у Людмилы Степановны ровно на три дня. Когда срок кончился, учительница начала волноваться и сердиться на то, что мы так безответственно поступаем, не желая возвращаться на работу и продолжая гулять с монахом по соседним монастырям. Батюшка советовал обратиться в милицию, решив, что с нами что-то случилось, так как он был уверен, что так поступить мы не могли: бросить дела и не сдержать обещания. Да и монах Феодор исчез как-то внезапно, даже не предупредив его, хотя раньше всегда извещал батюшку о своих походах. И более всего волновало то, что за все это время ни мы, ни брат Феодор ни разу не позвонили в лагерь и не доложили о своих делах, да и сам отец Григорий не мог до всех нас дозвониться. И вот сегодня, ближе к полудню, в лагерь неожиданно заявились следователи по особым делам и огорошили всех известием о том, что мы, оказывается, не отправились на экскурсию по монастырям, а стали жертвами банды Назара Кривого! И что сдал нас им... брат Феодор, который на лицо являлся одним из самых активных членов этой преступной группировки! Оказывается, после того, как мы покинули базу бандитов, там у них возникли серьезные разногласия. Кривой и Ржавый «наехали» на Слона, обвинив его в пособничестве пленникам, а тот впервые взбунтовался против них. Когда те решили проучить (а то и убрать) неугодного подельника, то он атаковал их первым! Представляете, ребята, наш добрый и могучий Слон, точно Моисей Мурин, вырубил Кривого и Ржавого, окрутил их веревкой и, взвалив на плечи, отнес в милицию. А брату Феодору, к сожалению, удалось скрыться. В управлении внутренних дел Василий дал чистосердечные признания, в том числе поведал и о нас. Вот следователи и приезжали, чтобы побеседовать с нами насчет показаний Слона. Однако, не застав нас в лагере, заволновались и решили объявить нас в розыск, так как мы могли легко затеряться в лесу или сгинуть в болотах, раз за столько дней не смогли выйти к людям. Благодаря операм в лагере также узнали, что мы, оказывается, все-таки нашли клад отца Иоанна, за что и поплатились своей свободой. Отец Григорий уехал с милиционерами, так как те попросили его опознать различные предметы, которые были украдены ворами из известных ему храмов, многое из награбленного, в том числе и «второй клад» отца Иоанна, были обнаружены на указанных Слоном схоронах.