Лимонов Анатолий - Клад отца Иоанна

- Угощайся!

Тот смутился, покосился на бабулек, потом, забросив обратно в пакет зажатый в пальцах чипс, тщательно обтер ладошку о свою нарядную футболку и бережно, с нескрываемой радостью, принял бесценный дар из рук знатока и «великого поглотителя» вкусной пищи. Допив сок, я сложил все остатки своей быстрой трапезы на середину газеты и завернул все в один большой комок. Я взглянул на мальчишку и невольно улыбнулся, видя, как он, пытаясь подражать мне, разделывается с пирожным. Это у него, надо признать, получалось плохо и поэтому и нос, и щеки мальца стали густо украшать кремовые хлопья, точно он не ел, а собирался бриться.

- Ой, батюшки, да что ж это такое!? - всплеснула руками одна из старушек, когда взглянула на своего внучка. - Да где же ты это взял-то, окаянный? - она стала быстро шарить по сумкам, отыскивая что-нибудь подходящее, чтобы утереть личико мальчика, а тот, с набитым до отказа ртом, откинулся на спинку сиденья и, закрыв глаза, наслаждался, медленно пережевывая остатки вкуснятины. В это время электричка остановилась. Я выбежал на перрон, чтобы пристроить куда-нибудь мусор и, увидев неподалеку урну, ловким движением, точно баскетболист в кольцо, закинул в нее испачканный газетный шар. Уже возвращаясь обратно, я натолкнулся на женщину, которая везла на тележке букеты цветов, завернутые в яркую подарочную пленку. И я, вспомнив, что еду к Пашке без подарка, кинулся к продавщице. Остановив ее, я дотронулся до роскошного букета белых лилий.

- Пожалуйста, лилии можно?

- Да, конечно, берите! Очень красивый букет! - и женщина выдернула букет из общей массы цветов.

- Сколько с меня? - спросил я и полез в карман за деньгами.

Женщина назвала цену. Хоть было и дорого, но сердито: белые лилии в начале лета - это круто!

Однако в кармане я нашел лишь горсть мелочи, которой, пожалуй, хватило бы лишь на сверкающую обертку букета. И тут я вспомнил, что оставил крупные деньги в сумке, в бумажнике.

- Кому берешь-то, подружке? - спросила торговка, улыбаясь.

- Более, чем! Фее! - отозвался я и кинулся к вагону. - Извините, я сейчас, мигом! Деньги в поезде оставил! Подождите, пожалуйста!

Но уже объявили об отправке.

- Ой, сынок, да ты же не успеешь! - крикнула женщина мне вслед.

Пулей влетел я в вагон и подскочил к сумке, раскрыл ее и выхватил из тряпок бумажник.

- Погодите, я уже иду! - крикнул я через открытое окошко ожидавшей меня продавщице.

Еще через пару секунд я уже был в тамбуре, но тут дверцы предательски захлопнулись прямо у меня перед носом, и поезд сразу же резво тронулся.

- О, нет! - простонал я, безнадежно ударяя ладонями по толстому стеклу с надписью «Не прислоняться!».

- Что, опоздал? - спросила меня вышедшая из другого вагона высокая женщина с чемоданом в руке. - Сорви «стоп-кран», пока еще слабый ход!

- Да ладно, все в порядке... Чего людей зря пугать... - выдохнул я и медленно поплелся вслед за пассажиркой. - Значит, не судьба...

От такого, почти спецназовского, броска в вагон и обратно сердце мое учащенно колотилось. Однако, когда я вернулся на свое место, моторчик мой ахнул и почти остановился от удивления: прямо на сидении, где еще несколько минут тому назад, точно «скатерть-самобранка», покоилась газета с кушаньями, лежал теперь... так и не купленный мною букет белых лилий! Это так поразило меня, что я покрылся испариной и во рту у меня пересохло. Я огляделся. За мною по-прежнему восхищенно наблюдал только пацанчик, который теперь, видимо, усваивал уроки того, как должна действовать группа захвата. И я подумал, что опоздал с деньгами лишь по своей рассеянности и от того, что все же отяжелел, очистив «скатерть-самобранку» самым непозволительным образом. Я нежно взял букет и присел на скамью. Поднес цветы к лицу. Свежие, яркие, сочные, шелковистые, как щечки моей феи, они источали дивные ароматы.

- О, Господи, да откуда же они тут взялись!? - подумал я и почувствовал, как в животе у меня недовольно заурчала потревоженная пища и даже погрозила небольшим спазмом. Малыш, которого кое-как утерли бабуси, протянул мне теплую бутылочку с минералкой и заговорщически подмигнул. Я тоже моргнул ему глазом и, взяв «баклажку», немного промочил горло. Возвращая бутылку, шепотом спросил у мальца, кивая на цветы:

- Откуда это?

- Тетенька в окошко забросила! - отозвался он также тихо и покосился на старушек.

- Понятно, - сказал я. - Спасибо за информацию! - и снова отодвинулся к своей сумке.

- Да хранит вас Господь, добрая-добрая тетенька! - сказал я про себя, глядя в окошко. Я был так растроган поступком цветочницы, что не мог больше говорить. Немного успокоившись, поглядел на часы. Ну вот и все - следующая остановка минут через двадцать, и там меня ждет Прасковья... Я улыбнулся, вздохнул и, понюхав цветы, стал думать о нашей встрече. Колеса по-прежнему считали стыки на рельсах, а вагон-подлодка, качаясь, мчал меня по бушующему зеленому морю лета.