Пользователь - Песнь об Уличной Дряни

Порой она отчетливо ощущала, будто он держит

её раскалёнными клещами за какой-то неведомый орган

в самом центре груди. Ощущение от этой пытки сравнить

было не с чем, Дрянь чувствовала, что теряет последние

остатки разума, но она не могла от этого отказаться, поскольку волю она уже потеряла. Ходят предположения, что именно волей и назывался тот орган, в который Фери

запускал свои клещи.

- Стоп! А вот это и есть любовь!

Да полноте! О любви я уже все сказал, успокойтесь.

Никакая это не любовь. Просто Фери умел заражать окружающих

тем, что испытывал сам от общения с ними. Кому-то это

нравилось, кому-то было отвратительно, но это всегда

рождало между ним и собеседником первобытную привязанность, которая возникает между дикарями, когда они пляшут вокруг

костра, окруженного непроходимым мраком. Какая же это любовь?

Это более древнее чувство, родившееся тогда, когда и любви-то

никакой не было на свете.

Сам же Фери уже давно был заражен этим чувством.

И история его заражения требует отдельной песни…

- И что же это за чувство?

Эх, если бы у меня были для всего слова, если бы у

нас с вами для всего были слова! Если и были когда-то

слова для выражения этого чувства, то их давно потеряли

или забыли. От тысяч когда-то существовавших языков даже

следа не осталось. Может быть, в этих языках и были слова

для него…

Дряни нравилось смотреть, как Фери заражает других

посетителей кафе. Странное дело, но ревности у неё при

этом не возникало. Наоборот, когда очередной собеседник

начинал ощущать боль в своей груди, душа её начинала

невольно трепетать от восторга и упоения, от ощущения

причастности к тому, что вытворял Фери. Она не могла

объяснить, чем причастна к происходящему, но то, что

причастна, ощущала всем своим существом.

Разные посетители объявлялись в кафе. По-разному

вели они себя, но все уходили с этой болью.

5.

Однажды Дрянь сидела за стойкой и тянула через

соломинку какую-то смесь из бокала. Бокал был уже

пятым или шестым по счёту, так что реальность

воспринималась ею сквозь покосившееся пространство.

Фери не было, более того, она даже не ощущала

его присутствия. Душу топтало стадо мамонтов, и целый

прайд саблезубых тигров скрёб в ней когтями! В груди

как всегда ныло от боли, умирающая надежда делала боль

невыносимой.

- Бармен, стакан молока! – раздался бодрый

мужской голос.

Дрянь оторвала голову от соломинки и,

прищурившись, посмотрела на просителя стакана молока

в четыре часа пополуночи. Это был молодой мужчина

лет тридцати, по лицу которого было разлито благодушие

и доброта.

Она терпеть таких не могла, хотя приходилось

любить и таких. Даже такие бывали способны, стряхнув

благодушие, проявить себя настоящими мужиками и хоть

на мгновение перестать бояться своей слабости. Но в

данный момент благодушие и доброта занимали боевые

позиции на всей местности его физиономии. Мужик явно

готовился излить на кого-нибудь всё тепло своей души.

Дрянь скривилась в презрительной усмешке, а в

голове у неё медленно сложилась мысль: «Тэк-с, седьмой

бокал опять будет за мой счёт. Дай бог, чтобы просто

помолол языком, а то ведь ещё что-нибудь и впаривать

будет». Она знала, что если человек добрый, то, значит, хочет что-нибудь продать.

- Ну, и что я должна у тебя купить? – неожиданно

спросила она незнакомца.

Окопавшиеся на его лице доброта и благодушие стойко

отразили это внезапное нападение. Улыбнувшись наидобрейшей

улыбкой, незнакомец представился:

- Я торговец счастьем, а зовут меня Маркел, что означает «Воинствующий».

- Чем-чем ты торговец? – с явным ехидством

переспросила Дрянь.

- Вот видишь, тебе уже интересно! – с энтузиазмом

рыбака, у которого клюнуло, воскликнул Маркел.

- А в глаз хочешь? – кокетливо улыбаясь и покачивая

в руке пустой бокал, процедила Дрянь и тут же попыталась

перевести разговор в конкретное русло: - Закажи лучше мне

ещё порцию этого супа, вот это и будет счастьем на данный

момент, воин обозный.

- Вы не поняли меня, я же счастье продаю! Хотите купить?

- Нет, ты определённо в глаз просишь!

И тут вдруг раздался знакомый обжигающий кровь голос:

- Привет, сударыня! Привет, Маркел, ну что, как идет

торговля?

- Все хотят счастья, но платить никто не хочет! –

с досадой воскликнул торговец.