Козлов Сергей - Время любить

- Знали бы вы, уважаемый мой меценат, какую оперу заказать хотите. Нам только кажется, что мы пишем либретто. А оно написано ой как давно. Полагаю, еще при большом взрыве.

- Каком взрыве? - не понял Рузский.

- Да это я так. Об акте творения всего из ничего.

- А-а, - выдохнул Владимир Юрьевич.

- Вы мне, убогому, скажите, что вы хотите заполучить с помощью прошлого или будущего? Какова ваша цель?

- Сергей Павлович, сейчас даже в космос за деньги летают! Что в этом плохого? Для начала просто покажите мне, как это действует.

- Выходит, Лену это не интересует.

- В последние дни у меня возникает такое чувство, что она куда-то улетела и не вернулась. Ее вообще ничего не интересует.

- И этого я не хотел... В том-то и дело, Владимир Юрьевич, что на сегодняшний день мне не удалось предсказать ни одного природного катаклизма, я не смог уберечь ни одного близкого мне человека от неверного шага, напротив, только усугубил и прошлое, и будущее. А тут еще вы со своими амбициями.

- Я от вас не отстану, - как-то по-детски сказал Рузский.

- Хорошо, - сдался Кошкин, - я обещаю вам путешествие во времени, но только дайте мне пару дней, чтобы разобраться со своими неудачами.

- Надеюсь, ваше обещание - не пустые слова, - вернул себе сталь в голос Рузский и отключил телефон.

* * *

Сначала Лена перечитала «Окаянные дни» и вдруг поняла: дни эти для России, начавшись почти сто лет назад, так и не кончились. Сумбур, суета и непредсказуемость нынешних времен были их логическим продолжением. По дороге домой она специально заезжала в пригородный парк, чтобы немного подышать свежим воздухом. Там, на неприбранных после растаявших сугробов аллеях, ветер носил клочки окаянных дней. Обертки от заграничных сладостей и снеди, неимоверное количество разнокалиберных окурков, мятые одноразовые стаканы, яркие обрывки газет и апельсиновую кожуру. Субботник в парке еще не провели, и поэтому всепобеждающий мусор казался здесь более уместным, чем ярко-зеленая трава и первые одуванчики. Казалось, тут зимовал шумный табор, а с первым теплом он снялся и двинулся разорять новые земли. Парк очень походил на Россию в целом...

После Бунина наступил черед Орлова. Откуда взялся у нее этот томик «Аптекаря», изданный еще в конце восьмидесятых? Купить в те времена эту книгу было настоящей удачей. Но сама Елена Андреевна факта приобретения не помнила. Может, Сережа когда-то ухватил? У Рузского были другие литературные вкусы, поэтому книжные полки Варламовой стояли в доме отдельно. Читала больше по инерции, пытаясь вспомнить свои предыдущие ощущения, а, возможно, и вкус литературы как таковой. Снова ловила себя на мысли, что Орлову не удалось перепрыгнуть собственного «Альтиста Данилова», как, скажем, Булгакову не удалось бы перепрыгнуть «Мастера и Маргариту», если бы жизнь отпустила ему чуть больше времени. Вспомнились их старые споры с Кошкиным, которому больше нравилась «Белая гвардия». Сергей именно «Белую гвардию» и «Дни Турбиных» считал главными произведениями Булгакова. А «Мастера» называл мистической конъюнктурой. Лена просто зверела от таких высказываний. Она терпеть не могла, когда кто-то пытался критиковать ее любимые книги.

Что она хотела найти в этих книгах сегодня? Вчерашний день?

Из всего мысленного сумбура и осадка от встречи с Кошкиным у нее постепенно, по буковкам, по слогам стало выстраиваться аксиомообразное утверждение: победителями сегодняшнего времени являются не такие, как она и Рузский, а такие, как Кошкин, потому что они не стремятся удовлетворить повседневные потребности, не следуют моде, они вообще не действуют в рамках одного дня, они действуют в границах вечности, которая этих границ не имеет.

Елена Андреевна смотрела в книгу и тосковала. Выходит, Сергей теперь запросто может вернуться в дни их безоблачной юности? От этого сладко и одновременно печально щемило сердце. Что там осталось? В сущности, ничего: время, когда времени не было. Время для счастливых, которые часов не наблюдают. Время любви.

Что им тогда было нужно? Ничего, кроме друг друга. Никто из них не думал, на что купить завтра буханку хлеба или в какой валюте хранить сбережения. Материальный мир как таковой присутствовал в плывущих за окном рассветах и закатах, летящих дождевых каплях или снежинках, шепоте старых кленов, взлетающих на экране черно-белого телевизора «союзах» и был всего-навсего продолжением мира чувственного, духовного. Наверное, поэтому Лене казалось, что именно тогда счастье можно было потрогать руками.