Веселовская Надежда - Союз любви

С тех пор дед больше не заговаривал о церкви - видимо, дал слово молчать до Вериного совершеннолетия. Недаром его любимой присказкой было: "Вот исполнится тебе восемнадцать лет..." Но даже на сегодняшний день этого еще не произошло.

После первых, самых горестных дней, встал вопрос, куда девать дедовы вещи. Мама предлагала вынести их из квартиры, но не выбрасывать в помойку, а разложить неподалеку: вещи еще вполне приличные, какой-нибудь пенсионер вполне может подобрать что-нибудь для себя. Надо отдать свёкру должное, одежду он носил аккуратно. Но отцу не понравилось, что вещи его отца должны оказаться пусть и не в самой помойке, но где-то в её радиусе - он предлагал отвезти их на дачу и сжечь: "по крайней мере не выбросим". Вера упрашивала оставить одежду деда как память и дошла до такого исступленья, что плащ, пальто, пиджаки, а заодно портфель и фонарик перекочевали в ее личный шкаф. Там они были в безопасности. Прижимаясь лицом к поношенной ткани, Вера впитывала не выветрившийся, годами скопленный запах пожилого сухощавого человека, аккуратно носившего одежду и вообще умеренного в потребностях... Она закрывала глаза и ей казалось, что дед гладит её по щеке...

"Молитва покойным - что дождь, греховные язвы орошающий. А милостыня за них - им богатство", - сказала тогда старушка, впервые наставившая Веру на путь нерукотворного памятника. Из этого следовало, что вещи деда надо раздать, чтобы и через них творилось добро, связанное с его именем. Так Вера попала на церковный двор, где одела двух мерзнущих нищих, а после зашла и в саму церковь.

Навстречу ей хлынуло зеркальное отражение того, что с давних пор хранилось под спудом воспоминаний: высокие стены, закругляющиеся кверху гладкими арками, цветная роспись, позолота подсвечников. Тот же старичок, святой деда, ободряюще-ласково заглянул на нее из-под строгих бровей. Впереди что-то пели, что-то читали; воздух, нагретый дыханьем многих людей и огоньками горящих свечек, отдавал широко растворившейся сладостью церковных курений.

Так началась для Веры новая жизнь с новыми заботами: по будням забежать в церковь до института, в воскресенье выстоять службу, на которой она всегда починала деда. А еще чтенье. За свечным ящиком продавались православные книги, постепенно собравшие все Верины наблюденья, воспоминанья и догадки в одно целое. В то самое, что хотел сказать ей дед и не мог, придавленный бременем вынужденного молчания.

Там же за ящиком Вера приобрела "Молитвы об усопших", которые положила себе прочитывать каждый день. Случались дни, когда на это трудно было подняться - не хватало времени, сил, вечером хотелось спать, а утром ждали дела. Зато потом она чувствовала себя так, словно протерла мутное стекло, за которым угадывался облик деда. Предстояло протереть сотни, тысячи таких стекол, чтобы окончательно отделить от него всю серую муть.

- Простите меня, - произнесла после паузы внимательно слушавшая Александра. - Выходит, ваш дед не был хорошим человеком?

- Почему? - встрепенулась Вера. - С чего вы...

- Я знаю, что, по христианскому учению, хорошие люди и так попадают в рай. Зачем же столько сложностей - молитвы, поминанье, "нерукотворный" памятник?

Вера, а также Маня, хотели ответить, но Александра предупреждающе выставила вперед ладонь:

- Одну минуту. Я живу по законам логики и хотела бы разговаривать на ее языке. Вы согласны, что хорошему человеку после смерти обещан рай?

С этим они были согласны.

- Следующий вопрос: можно ли считать таковым вашего деда?

- Можно! - вздернула подбородок Вера.

- Следовательно, ни в какой помощи он не нуждается.

Несколько секунд было тихо - девочки искали слов, чтобы облечь в них свое несогласие. Но логика есть логика, с нею просто так не поспоришь.

- Дело в том, что понятие "хороший" неоднозначно, - наконец нашлась Вера. - В церковном смысле это все равно что святой. Святым, естественно, не нужна наша помощь, это они нам благодетельствуют...

- Святые не пример,— сухо сказала Александра, вообще сомневавшаяся в их существовании. - Будем рассуждать, исходя из человеческих возможностей.

- Так они ж как раз люди, - вмешалась Маня.

- Если люди, то необычные.

- Сделали себя необычными, - подхватила Вера. - А жили в тех же условиях, что и мы. Сама Богородица человеческого происхожденья.

- Она не считается Божеством? - удивилась Александра.

- Она сочетает земное естество с добродетелями, превосходящими небожителей, - медленно ответила Вера, стараясь вспоминать формулировки недавно прочитанной книги - "Земная жизнь Пресвятой Богородицы". - Она соединяет небо и землю, божеское и человеческое для спасения людей.