Веселовская Надежда - Союз любви

- Смерть - значит ад, - услышала она Верин голос. - По-церковному, смерть - не смерть, а только переход к другому существованию. Умереть же в полном смысле слова значит оказаться в аду.

- В аду ничего не чувствуют?

- Чувствуют вечные мученья.

- Значит, смерть - это не конец, а концентрация всего плохого? - уточнила Александра. - И как же от этой смерти Христос спас людей?

- Он добровольно мучился и Сам умер, чтобы победить ад. "Смертию смерть поправ" - так говорится в пасхальной молитве.

- Кстати, что значит праздник Пасхи?

- Воскресенье Христово. - Вера говорила медленно, боясь неправильно подобрать слова, но тут ее интонации стали уверенными. - Через три дня после крестной смерти Христос воскрес.

- А спасенье людей осталось?

- Конечно. Оно совершилось навсегда.

- Но ведь если верить церковному ученью, многие и теперь попадают в ад! - Александру вновь стало раздражать отсутствие логики.

- Не принявшие Искупленья.

- То есть?

- Крестных страданий Христа. Если человек в них не верит, и вообще... не старается жить по-христиански, то для него их как будто и не было.

Скрипнула дверь, вошла Маня с чайником. Увидев "Молитвы об усопших" в руках кураторши, мгновенно отреагировала улыбкой. Маня не любила ни­чего скрывать, а в данном случае вообще считала бессмысленным. Это Верке втемяшилось делать изо всего тайну.

- Показала? - улыбнулась Маня в сторону подруги. - Ну и правильно. Знаете, Александра Иванна, она эти молитвы каждый день читает. Только не хочет, чтобы кто знал. Я удивляюсь, как она вам-то...

- Каждый день? - переспросила Александра.

Это уже выглядело не увлеченьем, а довольно устойчивой жизненной по­зицией, в свете которой все сказанное Верой обретало некоторый статус. Каждый день! Это не так просто. Наверняка бывает, что нет времени, на­строенья, в конце концов может что-нибудь заболеть... каждый день!

- Ага, так у ней заведено. А когда мы работаем, вообще цейтнот, - с увлечением продолжала Маня, игнорируя Верины попытки прервать этот увлеченно текущий рассказ. - Тогда она дома не успевает, а на работе тоже не почитаешь - там то одно, то другое. Прерываться ж нельзя, вы понимаете. И вот Верка придумала - вечером из института не уходить и, пока нет никого, читать. Там фонарь под окошком...

- Знаю, - отозвалась Александра. - Теперь я поняла.

- Мы уж не первый раз: она читает, я на стреме. Но обычно никого нет, вот я сегодня и расслабилась. Вас прозевала, - слегка рассмеялась Маня. - А вообще это был для нас выход, - серьезно добавила она. - Иногда и я прочитывала.

Несколько секунд все молчали.

- Акафист за единоумершего, - раздумчиво произнесла Александра. - Читается за одного умершего. Можно узнать, за кого вы читаете? - обрати­лась она к Мане.

- За разных. Сегодня за одного, завтра за другого. Самые-то близкие у меня все, слава Богу, живы.

- А вы, Вера?

Она отвечала не сразу, словно колеблясь, стоит ли говорить:

- Я - за своего деда.

Сколько Вера себя помнила, дед всегда состоял при ней. В раннем детстве катал на санках, привозил в парк, где она кружилась на карусе­ли, подводил к другим детям, чтобы внучке было с кем поиграть. В школе Вере стоило задержаться после уроков, как снизу уже шел дежурный стар­шеклассник: "Коренева, за тобой пришли... Кореневу дедушка ждет..." В многочисленных кружках и секциях, которые она в разное время посеща­ла, все хорошо знали ее деда: в группе "Волейбол" он чинил прорвавшую­ся сетку, в драмкружке клеил картонные декорации. Большинство школьных опытов по физике и по химии Вера увидела не в классе, где учителя пред­почитали не брать на себя лишней нагрузки, а дома, в ванной комнате, которую дед временно превращал в лабораторию. Он даже обзавелся специ­альной литературой - в восьмом классе Вере намозолила глаза книжная обложка, на которой атомы были изображены в виде воздушных шариков, а снизу шла надпись: "И.П.Сидоров. Занимательная химия".

Конечно, Вера тоже любила деда, преданность которого была для нее в порядке вещей. Но как всякой девочке, выращенной "под солнцем любви", как сказал какой-то писатель, ей хотелось поскорее стать взрослой, от­крыть для себя новые горизонты. Она рвалась из детства к той долгождан­ной новизне, которую теперь наконец ощутила и поняла, что эта новизна настоена на горьком привкусе разочарованья.

Когда-то дед, горделиво вздернув подбородок, говорил, что "придет пора, за тобой будут ухаживать молодые люди". По его виду совсем еще маленькая Вера отлично поняла суть сказанного и все нетерпеливее ожида­ла с годами его воплощенья. Она была хорошенькой и спортивной (не зря посещала в детстве секции), но удачи в личных делах все не приходило.