Петров Александр - Путь к отцу

Когда Моня приступил к описанию своей попытки заняться бизнесом, Лиза его прервала и сказала, что эту часть рассказа нужно очень серьезно обдумать, прежде чем ее публиковать чувствительной Лене. И предложила перенести дальнейший разговор на завтра. Моня со вздохом согласился, съел еще один кусок торта, выпил две чашки чая с молоком, порассуждал о своей будущей семейной жизни с тонкой и сочувствующей девушкой и только после этого ушел домой.

Перед сном Лиза молилась. Эта вечерняя молитва всегда ей особенно нравилась. Раньше ее глаза закрывались от усталости. Но как-то она прочла, что полчаса молитвы заменяют три часа здорового сна, и после этого уже не жалела на молитву времени. И — чудесно! — усталость отходила, появлялась бодрость. Без труда, наоборот, с великой радостью она предавалась общению с невыразимо светлым и добрым, бесконечно любящим ее Богом любви, таким непостижимо могучим и смиренным. Лиза горячо каялась в своих грехах, и чем более гадкими и подлыми они ей казались — тем большее упокоение она ощущала. Когда сначала в душе, а потом во всем ее существе разлился мирный всепрощающий свет, она совершенно прямо и просто обратилась к Заступнице с просьбой о детях, о близких, о покойниках — они сейчас были рядом, так близко, что хотелось плакать от радости...

Уже засыпая, Лиза подумала: «Господи! Ну, за что мне, грешной, глупой бабе, столько счастья? За что мне столько радости! Спасибо Тебе, любимый наш Отец Небесный! Я так счастлива!»

Лиза мирно спала. На лице ее теплилась мягкая улыбка. К ногам прижались двумя теплыми комочками и во сне подергивали лапками кошка Мушка и щенок Ричка. Дети посапывали в соседней комнате. Где-то носился по необъятным просторам страны залетный муж Сережка. Корова с синими глазами тяжело ворочалась в сараюшке. Волкодав Терминатор почесывался во сне, ожидая завтрашнего Ниночкиного поцелуя в нос. Художник, рухнувший в изнеможении на коврик у мольберта, видел во сне свои будущие гениальные картины. Начальник, тыча тощими руками в подушку, требовал в Думе подключения его микрофона для произнесения важной судьбоносной речи. Изольда Аароновна с бидончиком молока в руке шагала в турбюро за билетом в Израиль для воссоединения с процветающим забывчивым Додиком. Амалия Христофоровна обратно меняла «Мерседес» на корову-голубицу. Милица Андромедовна выбила-таки у администра­тора обещанную Лизе контрамарку на чеховскую «Чайку».

...А тем временем на Небесах творилась невидимая для землян грандиозная работа. Ангелы водили души спящих людей по райским обителям для утешения страждущих. Спускали души грешников в бездны ада для наставления на жизнь праведную. Небесные силы, все небожители радостно воспевали Бога и воссылали Ему вечную славу. Святые у Престола Вседержителя молились за живущих на земле и ушедших в жизнь вечную. А Вседержитель творил жизнь, посылая на возлюбленных Своих человеков океаны благодатной любви, смиренно ожидая от них покаянного обращения к Его всемогущей помощи.

Жизнь, вечная жизнь, продолжалась.

Ниночка

Вечером со всех домов потянулись соседи к тете Матрене. Несли каждый, что смог уделить от своей бедности: кто пяток яиц, кто кусок сала, кто каравай хлеба; курточку болоньевую, совсем даже приличную, только в локотке аккуратно подшитую; да вот тетя Аня от дочки своей свитерок розовый поднесла. Так всем миром и собрали деревенскую любимицу Ниночку в город, в институт поступать.

А чего же ей-то да не поступить? Училась девочка, слава Богу, старательно, прилежно, только вот... уж больно скромна — не чета городским, и голосок имела тихонький да тоненький, и доказать чего, настоять на своей правоте — этого не сумеет.

Проводила тетя Матрена свою племянницу до автобуса, взглянула последний раз на тоненькую фигурку, на добрую улыбку родного личика да пошла на заутреню в церковь: молиться за девочку, свечку поставить к образу Царицы Небесной, Заступницы сиротинушки убогой.

Только несмотря на сомнения деревенских, поступила Ниночка, поступила. И отвечала на экзаменах исправно, и аттестат ее с пятерочками приемной комиссии приглянулся, и подружки в общежитии — тоже деревенские оказались — поддержали добрым словом. Ниночка с ними до самого окончания и прожила в одной комнате, так и ходили всюду втроем: смугленькая Тамара, русоволосая Ниночка, а самая-то маленькая и светленькая — Света.

На первой картошке приглянулся Ниночке высокий незнакомый парень: не было его среди поступавших. Как позже выяснилось, Игорь вернулся из академического отпуска, поэтому многое из студенческой жизни знал и охотно всем рассказывал. Как-то в поле засмотрелась Ниночка на статную фигуру Игоря, заслушалась его веселыми словами, и заметила это Тамара. Надоумила приодеться вечером и сходить в избу к ребятам, вызвать Игоря и погулять с ним. Сначала никак не соглашалась Ниночка, но Тамара говорила, что здесь ничего такого нет, у студентов так принято, чтобы без всяких там стеснений — иди, мол, не робей, и все тут.