Петров Александр: Странствующий

Соборное славословие продолжает свое непрерывное течение. Но вот диаконы возглашают молитвы за живущих на земле и томящихся в преисподнем плену. В руках диаконов и прихожан храма появляются длинные свитки с именами. И вот молитвы за каждого названного возносятся к Престолу Вседержителя. Чудным образом имена, читаемые огромным количеством людей, звучат раздельно, громко, внятно. Сам Господь о каждом человеке оглашает Свою Волю, понятную всем молящимся.

Читаю свиток и я. Среди имен, которые я писал в своих земных записках, вижу незнакомые. Один за другим, встают за именами люди: забытые друзья, знакомые и родственники до первого крещеного колена. И я вспоминаю их! Они все до одного в моей родовой памяти. Многих из них я прозреваю здесь, других ¾ где-то высоко в Небесных обителях, но некоторых вижу в томлении подземелья. Последние с надеждой взирают на меня, заставляя мою молитву возгораться мощным огнем сострадательной любви.

Из алтаря выносят Чашу. Все по очереди подходят и отпивают из нее. Я на минуту останавливаюсь в замешательстве: достоин ли? Но чьи-то теплые руки направляют меня к Чаше, и я иду вслед за странником. Отпиваю глоток из Чаши ¾ и словно волна света прокатывается по мне от языка до кончиков пальцев.

Поднимаю глаза и наблюдаю, как пространство открывается еще выше и глубже. Теперь я вижу сверкающие белизной высшие слои небес: один, другой, третий... Вижу ослепительный свет, из которого едва проглядывают тысячи тысяч людей в пылающих молниями венцах на головах, слышу дивные звуки, льющиеся оттуда, и не могу насытиться этой красотой.

Поистине, нет пределов совершенства и святости в Божием Царстве! Невыразима благодарность Творцу за Его благодеяния любящим Его. Слова закончились, упразднились. «Страх Господень чист, пребываяй в век века: судьбы Господни истинны, оправданны вкупе, вожделенны паче злата и камене честна многа и слаждша паче меда и сота». И только сердце мое поет славу любви и благодарности Такому Богу!..

Слава Тебе!..

¾ Ну вот, кажется больной брат к нам возвращается.

Это голос Валерия. Мое сознание, как сквозь облачную пелену, продирается наружу. Надо мной нависают два бородатых лица. Они улыбаются. Один из них священник, он произносит:

¾ Поздравляю с причастием Святых Христовых тайн.

Вот, значит, что за Чаша, из которой я пил божественную сладость. Меня причастили как умирающего «страха смертного ради». Я находился в чертогах вечной жизни, а меня в это время числили среди мертвых. Так есть ли она, эта смерть? Я-то обрадовался: думал, поселился в обителях Божиих. Хотя, что же это я не догадался, ведь мытарств я не проходил, значит, и не умирал. Выходит, меня для прозрения водили по вечным обителям. А Валерий? Он как там оказался, когда он живой и здоровый?

¾ Странник, сколько меня не было? Сколько я… болел?

¾ Три дня, брат.

¾ Скажи, почему ты подумал, что та поляна, где мы встретились ¾ место временного покоя? Ты еще сказал, что это ложе Авраамово.

¾ Пока ты лежал, я много чего вслух прочитал. Наверное, до тебя что-то доходило.

¾ Ты мне прямо скажи: ты был со мной или нет?

¾ Молитвенно, конечно, был. Мы же с тобой странники, мы вместе, не так ли?

¾ Так. Только я все равно ничего не понимаю.

¾ А нужно ли?

¾ Одно мне ясно, странник: я уже не боюсь Господа Иисуса, но люблю Его. И если Ему будет угодно, я пойду с Ним куда нужно, вплоть до ада. Ты слышишь, странник?

Он молчит, потом шепотом произносит очень знакомое:

¾ «Благослови, душа, моя Господа и не забывай всех воздаяний Его».

В это время батюшка приступает к чтению благодарственного акафиста. И необычные светлые слова заполняют дом, нас и всё вокруг:

«Слабым беспомощным ребенком родился я в мир, но Твой Ангел простер светлые крылья, охраняя мою колыбель. С тех пор любовь Твоя сияет на всех путях моих, чудно руководя меня к свету вечности. Славно щедрые дары Твоего промысла явлены с первого дня и доныне. Благодарю и взываю со всеми, познавшими Тя:

Слава Тебе, призвавшему меня к жизни,

Слава Тебе, явившему мне красоту вселенной,

Слава Тебе, раскрывшему предо мною небо и землю как вечную книгу мудрости,

Слава Твоей вечности среди мира временного,

Слава Тебе за тайные и явные милости Твои,

Слава Тебе за каждый вздох грусти моей,

Слава Тебе за каждый шаг жизни, за каждое мгновение радости,

Слава Тебе, Боже, во веки.»

9 апреля 2003 г. Александр Петров