Петров Александр - Восхождение

Выхожу из храма на морозный воздух, и все болит: ноги, спина, руки ¾ все, кроме совести!

Четыре дня хожу на Великий канон. Четыре дня ничего не ем, только святую воду пью маленькими глоточками, а голода нет, и слабости не наблюдается. Становлюсь легким и тихим. А как легко молиться по ночам ¾ как орлу в вышине на крыльях парить!

Первое воскресенье поста ¾ неделя Торжества Православия. Весь храм наполнен до отказа. Причастников столько, что кажется, будто все до единого прихожане унесут сегодня в своем очищенном естестве частицу Господа. После литургии читается трогательный молебен о заблудших.

Стою в плотном окружении толпы,. А душу мою нечестивую питает и освящает Пречистое тело и кровь Спасителя моего. Сквозь одежду мою, сквозь кожу, мышцы, кости мои ¾ сияет пламя божественного огня, незримо, нетварно соединяя меня с бесконечным океаном огня, имя которому Любовь.

Благодарность к Господу моему переполняет меня, требует излияния ¾ и молюсь Милости безмерной о просвещении, прощении, спасении людей, которых знаю и люблю, особо о тех, которых обидел сам и от которых принял обиды. И радостно осознаю, что в этот миг всех я простил, всех люблю. Словно крылами, обнимаю всех пламенем любви, таинственно и непостижимо, но ощутимо льющимся из таинственно врастающей в меня частицы безмерного, бесконечного Творца жизни.

Страстная неделя соединяет и вмещает в себя одновременно и кровавые события непостижимых страданий Спасителя ¾ и нарождающееся, захлестывающее из недалекого будущего предвосхищение вселенской радости Воскресения Христова.

В один день я всем своим существом сострадаю абсолютному одиночеству, кровавому молитвенному поту Богочеловека, переживаниям предательства ученика, безумию беснующейся толпы, проклинающей себя и потомков: «Распни, распни Его! Кровь Его на нас и на наших детях!», последнему крестному воплю агонизирующих уст: «Для чего Ты Меня оставил!» ¾ и в тот же вечер пишу восторженные открытки: «Христос Воскресе! О, как люблю я вас всех в этот день торжества вечной жизни над смертью! … И если воскрес наш Христос, то значит, воскресли с Ним и мы! Радуйтесь люди, радуйтесь все ¾ Христос воскрес, жизнь вечная воссияла!»

В Пасхальную ночь энергичный староста храма вручает мне тяжеленную хоругвь. Постояв с ней еще до выноса, с трудом удерживаю в вертикальном положении и понимаю, что и поднять ее нету сил, не то что нести. Но вот трогается Крестный ход, запульсировала во мне Иисусова молитва вперемежку с «Христос воскресе!» и несу эту хоругвь, будто ангелы мне помогают и поддерживают меня под руки. До глубокой ночи стою в храме, мокрый от обильных капель святой воды, лобызаюсь троекратно с братьями во Христе.

А ночью после обильного разговления горит мое нутро, грохочет сердце… Да еще, чтобы не возгордился, сражаюсь один на один с нападением.

Один во мраке ночи в комнате. За окном воет и хлещет в окна ветер с дождем. Вокруг меня сгущается и сдавливает беспощадными клещами злобная тьма. Ужас вонзается в сердце, шевелятся волосы на голове, тело парализует оцепенение всеобъемлющего страха. Рот будто сдавлен подушкой ¾ не могу выдавить из себя ни единого словечка, только мычу, выпучив глаза и задыхаясь.

О, если бы враг объявился и показался мне в этот миг ¾ я бросился бы на него и принял бой, но он незримо сдавил меня, навалился тяготой, парализовал ужасом. Время перестает существовать, растягивается в мучительную липкую бесконечность. Снизу, сверху, отовсюду сразу ¾ хлынул гудящий огненный шторм, в котором корежится и извивается от безумной боли мое почерневшее тело.

Какое-то мерзкое длинное, все в резиновых складках, скользкое существо извивается в моих руках. Я изо всех сил отдираю, отталкиваю его. Но оно безразмерно вытягивается и неотвратимо, с чавканьем, грызет, жует мое горящее тело.

Жуткий ядовитый серный смрад жжет не только мои ноздри, но и всю кожу. Душераздирающие вопли режут не только уши, но и вывернутые суставы. Чернющий как копоть мрак окружает мои мучения, только горящие красным безжалостные злобные зрачки носятся вокруг, как слепни. И нет никого, кто бы помог. Никого, кто бы защитил. Я, бессильный и беззащитный, один на один с абсолютным злом, у которого нет иной цели, как только выжать из меня как можно больше страданий.

Целую вечность из зажатых, спекшихся губ выдавливаю спасительное имя. «И-и-и-и!..» ¾ пищит внутри меня, не имея возможности вырваться наружу. «И-и-и-с-с-с!..» ¾ сипит в горящей гортани, с трудом перетекая в зажатый рот. «И-и-и-с-с-с-у-у-у-ус!!!» ¾ взрывается всесокрушающим огневым шквалом. В единый миг, как молния ¾ от земли до небес и от запада на восток ¾ выплескивается свет и разлетается в клочья, скрывается тьма!