Петров Александр - Летящий с ангелом

— Не понял. Чего я должен хотеть?

— Ну там, денег или еще чего. Ты же знаешь, у нас семья. А это сила. И мы для Валюшки ничего не пожалеем.

— Ну, что вы, Федор Васильевич, ничего не надо. Это приятно, когда на твоих глазах пацанка превращается в элегантную барышню. Валя очень способная девушка.

— А ты знаешь, что она в тебя влюбилась?

— Подозреваю. Только взаимностью ответить не могу.

— Ну, тут вы сами разбирайтесь. А от меня тебе спасибо. Понял? Если кто на тебя прыгнет, ты только скажи, я…

— Спасибо, не надо. Я уже научился защищаться. Передайте Вале мой дружеский привет. До свиданья.

Экзамен Лидия Михайловна назначила на выпускной вечер. Валя, конечно, волновалась, но мы ее, как могли, успокаивали, да и сама девушка чувствовала себя более уверенной в новой роли.

На выпускном вечере я подошел к Вале и подарил цветок. Она слегка присела. Как там у них это называется? Книксен, что ли, комплимент?.. Я неуклюже отвесил поклон головой и, кажется, почувствовал себя не в своей тарелке. Научил на свою голову! Она с трудом подняла глаза:

— Андрей, могу я надеяться на первый танец?

— Прости, первый я танцую всегда со Светой.

— Тогда, может быть, второй?

— Несомненно, моя прекрасная леди.

— Благодарю, — протянула она.

— Чего там, — буркнул я.

Танец со Светой показался мне кружением в водовороте детских воспоминаний. Танцевала она легко, и вести ее доставляло удовольствие. Так, наверное, приятно играть на хорошей скрипке. Она мило улыбалась, была вежлива и благодушна. Только снова моя партнерша оказалась прохладной, как утренняя роса. Когда же я согрею тебя, светлая моя?

Не успел я пригубить за столом бокал шампанского, как снова заиграли вальс. Я глубоко вздохнул, резко выдохнул и направился к Вале. Она вся подалась вперед, и только предварительная муштра не позволила ей прильнуть ко мне всем телом. Ее движения в танце не были безукоризненно легки и податливы, но ее сияющие глаза и счастливая улыбка перекрывали все легкие шероховатости. Я любовался Валей и забыл о своем участии в ее сказочном преобра­жении.

— Валюш, ты сегодня самая красивая, — сказал я совершенно искренне.

— Ты не преувеличиваешь?

— Нет, потому что ни у кого нет таких счастливых глаз.

— Ты знаешь, Андрей, мне уже ни капельки не страшно.

— Чего тебе бояться, ты сегодня королева бала. И ты это заслужила. Ты умница.

— Правда! — выглянула откуда-то изнутри на секунду порывистая драчунья. Но следом сдержанно: — Я всем обязана тебе.

— Ну, не забывай, над тобой работал целый творческий коллектив.

— И все же ты — мой профессор Хиггинс.

Танец закончился, и я проводил барышню к праздничному столу. Посадил ее на стул и направился к друзьям, которые уже махали мне руками.

— Слушай, Андрюх, как тебе это удалось? — хлопнул меня по плечу Дима. — Давай откроем пансион благородных девиц? Станем поставщиками Элиз Дулит­тлов дворам их королевских величеств. Да вы посмотрите, она готовая принцесса!

— Вот и предложи ей тур вальса.

— Куда мне! Мы ваших академиев не кончали. Я по другой части, — налил он себе шампанского.

— А мне можно с Валей потанцевать, как ты думаешь? — спросил Павлик, смутившись.

— Конечно. И не комплексуй, друг. Помни: «Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой».

В тот вечер Валя была нарасхват. Ее наперебой приглашали парни и даже мужчины-учителя. Она кружилась в вальсе, присаживалась за стол и неотрывно бросала в меня умоляющие взгляды. Я отвечал ободряющей улыбкой. Света незаметно ушла после третьего танца, я заскучал. Скоро мне надоели танцы с застольем, пошлые шуточки опьяневших парней, кокетство девушек и я решил уйти по-английски. После душного шумного зала тихая ночная свежесть успокоила меня и настроила на философский лад. Я шагал в гулкой тишине и думал, на что способна любовь простой девушки, даже если она безответна. Какая мощная преображающая сила таится в тихом застенчивом чувстве. Если оно настоящее…

Чтобы не плутать в темноте переулков, я свернул на залитый неоновым светом проспект, где стоял ярко освещенный ресторан. Это новомодное заведение из стекла и бетона построили недавно, сюда тянулись любители разгульной жизни со всего города. На верхней открытой веранде звучала приторная, как шербет, восточная музыка. На лестнице стояли двое пьяных парней в белых мятых рубашках. Один удерживал другого, а тот рыдал и протяжно вопил в пространство: «Людка-а-аяхачу-у-утибя!» Я вздохнул. Ой, ма-а-амочки! Страсти-то какие. А вот этого нам и даром не нужно. Роль бычка на привязи — увольте.