Васильев В.В - Подвалы кантовской метафизики

Но чем объясняется такая определенность схватывания? По мнению Канта - подчиненностью многообразного в явлении основоположению о причинности (А 193 / В 238). Это подтверждает, что, определяя объективную последовательность многообразного, мы действительно пользуемся указанным основоположением.

Таким образом, в доказательстве второй аналогии опыта на самом деле обнаруживаются параллели с "достаточной" дедукцией категорий. Установив критерий объективности для явлений и применив его к последовательности восприятий, Кант выяснил, что все, что мыслится объективно происходящим, должно представляться нами имеющим причину, так как именно понятие причины соответствует упомянутому критерию объективности, т.е. необходимой связи восприятий.

Подобным образом разворачивается и "достаточная" дедукция: вначале разъясняется понятие "предмета представлений", затем показывается, что данный предмет может быть помыслен только с помощью категорий.

Для того, чтобы поставить точку в дискуссии о родстве доказательства второй аналогии опыта и "достаточной" дедукции, можно привести "генетический" довод: первоначально, в середине семидесятых годов XVIII века, эти аргументы были совмещены Кантом в единое доказательство. Речь идет о следующем фрагменте кантовских черновиков: "Когда мое представление следует за чем-нибудь, его предмет еще не следовал бы, если бы его представление не было определено этим в качестве следствия, которое может происходить не иначе, как в соответствии с некоторым всеобщим законом. Или же должен быть всеобщий закон, согласно которому всякое последующее определено чем-то предшествующим, ибо в противном случае я не прилагал бы к последовательности представлений никакой последовательности предметов. Ведь чтобы придать моим представлениям предметы, всегда требуется, чтобы представление было определено по некоторому всеобщему закону, так как именно в моменте общезначимости и состоит предмет. Точно также, я не представлял бы ничего в качестве внешнего мне и, следовательно, не превращал бы явление в опыт (объективный), если бы представления не относились к чему-то, что параллельно моему Я, и с помощью чего я переносил бы их от себя на другой субъект. Но дело обстояло бы именно так, если бы многообразные представления не определяли друг друга по всеобщему закону (XVII: 648).

В приведенном фрагменте отчетливо просматривается контуры как "достаточной" дедукции категорий из "Пролегомен" (связь общезначимости и предметности - ср. 4: 55-57), так и доказательства второй аналогии опыта из "Критики чистого разума" (различение субъективной и объективной последовательности). И это подтверждает внутреннее родство данного доказательства с "достаточной" дедукцией.

В то же время, существенное отличие доказательства второй аналогии опыта и "достаточной" дедукции состоит в том, что дедукция направлена на все категории сразу, тогда как обоснование второй аналогии опыта ограничивается лишь одной категорией. Это обстоятельство позволяет высказать следующее предположение: возможно, что и "доказательства основоположений чистого рассудка" в целом как бы дублируют "достаточную" дедукцию для каждой отдельной категории.

Если это так, то сразу появляется возможность устранения некоторых неясностей, связанных с "достаточной" дедукцией. Во-первых, становится понятно, почему Кант так кратко изложил "достаточную" дедукцию в самом тексте трансцендентальной дедукции категорий первого издания "Критики" - эта краткость вполне компенсируется подробными "доказательствами основоположений чистого рассудка". Во-вторых, принимая во внимание указанную выше неоднородность доказательства различных групп основоположений, неудивительно, что Кант испытывал трудности в конкретизации общего для всех категорий аргумента "достаточной" дедукции, окончательный вариант которой сложился у Канта лишь через пять лет после выхода первого издания "Критики". В-третьих, проясняется соотношение "доказательств основоположений чистого рассудка" и трансцендентальной дедукции категорий: структурно эти доказательства принадлежат трансцендентальной дедукции, разворачивая и конкретизируя один из центральных аргументативных блоков последней - "достаточную" дедукцию. "Доказательства" некоторых основоположений, а именно аналогий опыта, не являются полными и исчерпывающими доказательствами - как и сама "достаточная" дедукция.

На этом мы заканчиваем рассмотрение "достаточной" дедукции категорий. Она является составной частью субъективной дедукции категорий. Ее цель - доказательство, что предметы могут мыслиться только с помощью категорий - достигается в два этапа. Сначала раскрывается понятие предмета, устанавливаются условия мышления о нем. Затем условия мышления о предмете сопоставляются и отождествляются с категориями. Поскольку "достаточная" дедукция включает в себя основные положения метафизической дедукции категорий, ее проведение оказывается достаточным для установления реальной возможности априорных рассудочных познаний в рамках того способа достижения целей критической философии, который опирается на эмпирическую констатацию факта соответствия опыта категориям. Кроме того, "достаточная" дедукция выполняет иллюстративную роль, реализуя первый и важнейший шаг полной субъективной дедукции, состоящий в доказательстве тождества условий мыслимости предметов опыта с категориями. В то же время, в отличие от полной субъективной дедукции, "достаточная" дедукция не может доказать, что категории являются необходимыми условиями не только мышления, но и восприятия предметов. В чистом виде "достаточная" дедукция представлена Кантом в "Пролегоменах". В составе полной субъективной дедукции она встречается как в первом - на страницах 104-106 и 110-111 - так и во втором - параграфы 19 и 20 - изданиях "Критики чистого разума". Принципам "достаточной" дедукции родственны "доказательства основоположений чистого рассудка", особенно второй и третьей аналогии опыта.