Эмерих Корет: Основы Метафизики

«То, что доныне называлось метафизикой, подверглось, так сказать, радикальному искоренению и исчезло из области наук», ибо «утрачен интерес отчасти к содержанию, отчасти к форме, отчасти к обоим». Эти слова подтверждают, что уже Гегель в свое время сожалел о «закате метафизики». Подобное могло быть сказано и в наше время, ибо не только в значительной мере исчез интерес к метафизике, но объявляется также «преодоление метафизики», провозглашается наступление «пост-метафизического» века. Но знают ли те, кто так молвит, о чем идет речь?

Гегель считает «примечательным», что когда «народ утрачивает свою метафизику», возникает «странное зрелище»: «образованный народ без метафизики выглядит подобно храму, в общем-то роскошно украшенному, но без святыни» (WW G1 4, 13 f.). Мы можем усомниться, является ли наш мир настолько уж «роскошно украшенным» «храмом» а также следует ли почитать метафизику как «святыню» и обязан ли «народ» иметь метафизику. Последняя никогда не была делом каждого, но лишь тех, кто вновь вместе с Гегелем готов предаться «напряжению понятия».

Кто отваживается на это, тому могут проясниться смысл и значение метафизики. Она – наука ль, или нет, – уже по Канту, есть «природная склонность» человека. Более того, она всегда и необходимо предполагается и со-подтверждается в самоисполнении человеческого существования, потому что коренится в изначальном знании исполнения, которое не отчетливо, а лишь нетематически уже заключает в себе знание о бытии, об основных законах и основных структурах бытия. Дело метафизики – посредством рефлексии тематизировать, приводить к понятию и вести речь об этом нетематическом понимании бытия, которое как условие лежит в основе всякого отдельного знания, а также воления и поступков.

Задачей моей «Метафизики» (1961, 3-е издание, 1980) было показать это. Она задумывалась лишь как попытка, но, сверх ожидания, привлекла некоторое внимание и нашла распространение. Так, после долгих колебаний я принял решение дать сжатую новую редакцию, скромно представленную здесь как «Основы метафизики».

В ней, пусть более чем три десятилетия спустя, я заявляю о своей приверженности к прежним духовным истокам и направлению мышления, к традиции схоластической философии, в особенности трансцендентальному повороту со времен Ж. Марешаля, в чем К. Ранер усмотрел конец подлинной неосхоластики и преобразование способа мышления. К этому привели или в этом особенно утвердили меня И. Б. Лотц и К. Ранер, не менее чем собственные исследования трансцендентально-философского мышления от Канта до Гегеля и др. За помощь проясняюще-сомыслящего характера я искренне благодарен В. Бруггеру и О. Мукку. То, что произошло в моем собственном мышлении, я не хотел бы связывать с конкретным именем (например с Марешалем), а просто предметно обозначу как трансцендентальную или (нейтральнее выражаясь) как рефлексивную метафизику.

На основании этого подхода уже предпринимались теоретико-познавательные исследования, однако еще нет цельной, методически и систематически осуществленной метафизики; ее, насколько мне известно, не существует до сегодняшнего дня. Нечто подобное я и хотел осуществить; из этого возникла моя «Метафизика». Я стремился включить в нее наиболее важные содержательные моменты традиции метафизического или онтологического мышления, однако представить их по-новому благодаря трансцендентальной рефлексии, т. е. показать их как условия личностного самоисполнения. Явившиеся следствием этого воззрения в то же время хотелось отнести к новейшей философии, чтобы благодаря этому вновь сделать метафизику жизненной и плодотворной. Я стремился не только изложить (категориально-онтологические) способы бытия конечного сущего, но прежде всего достичь (трансцендентально-метафизического) горизонта бытия, т. е. сущностной, a priori изначальной открытости человеческого духа бытию, т. е. своеобразия духовного самоисполнения в горизонте бытия, а следовательно, показать его сущностно-конститутивную направленность на абсолютное бытие – человек есть трансценденция. Только в этом метафизика обретает свой смысл и свою цель.

Таким образом, предлагаемые «Основы метафизики» возобновляют, по существу, устремление, а также методический подход прежней «Метафизики» и есть продолжение ее, но в другой форме. Текст составлен заново, но многое могло быть взято из предшествующего.