Васильев В.В - Подвалы кантовской метафизики

Вспомним, что изложенные аргументы отражают сравнительно поздний, появившийся в середине восьмидесятых годов, вариант "достаточной" дедукции, в то время как ее дефиниция исходит еще из первого издания "Критики чистого разума" (1781). Соответственно, встает вопрос о ранних вариантах "достаточной" дедукции.

Посмотрим сначала на дедукцию категорий из "Пролегомен" (1783). Поскольку в этом произведении просматривается тенденция к уменьшению роли трансцендентальной дедукции как таковой, то именно здесь велика вероятность встретить "достаточную" дедукцию в чистом виде.

Центральное место в дедукции категорий из "Пролегомен" (4: 54-63) занимает различение между "суждениями восприятия" и "суждениями опыта" (4: 55). Суждения восприятия имеют лишь "субъективную значимость" (там же), суждения опыта - "объективную". Для нас все суждения сначала субъективны (там же), поскольку представляют собой простые ассоциации данных нам созерцаний (4: 62), например, "если солнце освещает камень, он становится теплым" (4: 58). Кант утверждает, что многие из подобных субъективных суждений восприятия могут быть превращены в объективные суждения опыта (но не все, а лишь те, которые в той или иной мере касаются "первичных качеств" - см. 4: 56, 45; А 28-29; В 44-45; А 45-46 / В 62-63), в данном случае - "солнце нагревает камень" (4: 58). В этом суждении задействовано "рассудочное понятие причины", которое и обеспечивает объективную значимость высказывания (там же).

Какой смысл в данном случае вкладывает Кант в понятие"объективной значимости"? Для ответа на этот вопрос воспользуемся уже приведенным примером. Кант поясняет, что когда мы прибавляем к суждению восприятия "если солнце освещает камень, он становится теплым" понятие причины, то мы утверждаем, что между этими состояниями существует необходимая связь, выражаемая посредством суждения "солнце нагревает камень" (там же). Если я допускаю необходимую связь между освещением камня солнцем и его последующим нагреванием, или, другими словами, причинную связь между ними, то я, по сути, утверждаю, что эта связь не зависит от моего субъективного состояния, и что не только я, но и любой другой всегда будет воспринимать эту последовательность одинаково (см. 4: 57). Мое суждение, таким образом, претендует на общезначимость, которая, по Канту, совпадает с объективностью (4: 55), или объективной значимостью (4: 56), так как то, что рассматривается нами принадлежащим независимому от нас объекту, должно быть одинаковым для всех (4: 55), и наоборот, то, что признается нами общезначимым, считается нами "выражающим не только отношение восприятия к субъекту, но и свойство предмета" (Beschaffenheit des Gegenstandes - там же), пусть даже и останется неизвестным, поясняет чуть позже Кант, "каков он сам по себе" (4: 56).

Итак, связывая представления с помощью понятия причины, мы относим их к объекту. Случай с этим чистым понятием рассудка может быть использован в качестве своеобразной модели для других категорий. Понятие причины сводится к логической функции гипотетического суждения (4: 59-61) и отличается от этой функции лишь тем, что в нем мыслится необходимое следование данных в созерцании предметов (4: 60). Таким образом, сообщая некоторой последовательности представлений объективную значимость с помощью понятия причины, мы просто подводим данные созерцания под одну из априорных логических функций, т.е. утверждаем, что эти созерцания подчиняются именно логической функции гипотетических суждений, а не какой-либо другой. Суждения восприятия тоже могут иметь форму, скажем, гипотетического суждения (см. 4: 71), однако пока мы не исключим возможность соединения даннных восприятий через какие-либо другие функции (к примеру, функцию разделительного суждения), мы не будем мыслить эти восприятия сами по себе связанными отношением необходимого следования, как то требуется логической функцией гипотетического суждения. Исключая же указанную возможность, мы, с одной стороны, подводим созерцания под категорию причины, с другой утверждаем объективную значимость их связи.

Точно также, полагает Кант, можно использовать и остальные чистые понятия рассудка (4: 60). Применяя эти понятия к созерцаниям, мы мыслим, что последние сами по себе подчинены определенной логической функции (4: 62-63), т.е. подчинены ей независимо от наших субъективных состояний. И наоборот, допустим, что мы хотим превратить субъективные описания связи наших состояний - суждения восприятия - в положения, где были бы выражены свойства объекта - суждения опыта. Единственный, по Канту, способ сделать это - помыслить, что наши состояния не безразличны к логическим функциям, но сами по себе определены по отношению к той или иной функции. Поступая таким способом, т.е. применяя категории, которые и есть "понятия о созерцаниях (Anschauungen) вообще, поскольку эти последние определены сами по себе, следовательно, необходимо и общезначимо в отношении того или другого из моментов деятельности суждения" (4: 60; без подобного определения созерцаний логические функции так и не обрели бы предметный смысл и не стали бы категориями), мы только и можем придать объективную значимость нашим суждениям. Из этого следует, что предметы, или объекты могут мыслиться только с помощью категорий.