Филлип Янси - Благодать

Справедливости присуща хорошая, праведная и рациональная сила. Сила благодати совсем другая, не принадлежащая к этому миру, преобразующая, сверхъестественная. Реджинальд Денни, водитель грузовика, подвергшийся нападению во время беспорядков к югу от центра Лос-Анжелеса, продемонстрировал эту силу благодати. Вся страна смотрела пленку, снятую с вертолета, на которой запечатлелось, как двое мужчин разбили окно его грузовика кирпичом, вытащили его из кабины, а затем избивали его «розочками» от бутылок и ногами до тех пор, пока не проломили ему лицевые кости. В суде его мучители вели себя агрессивно, они не раскаялись и не соглашались ни с какими доводами.

На глазах у телезрителей всего мира Реджинальд Денни, лицо которого все еще было опухшим и изрезанным, отклонил протесты своих адвокатов, подошел к матерям двух подсудимых, обнял их и сказал, что прощает их. Матери тоже заключили его в объятия, одна из них сказала: «Я люблю вас».

Я не знаю, какое действие произвела эта сцена на подсудимых, сидящих неподалеку в наручниках. Но я знаю, что прощение, только прощение, может заронить потепление в сердце виновной стороны. И я также знаю, какое действие это оказывает на меня, когда какой-нибудь рабочий или моя жена подходят ко мне по своей воле и прощают мне те дурные поступки, которые я из своей гордости и упрямства не хотел признавать.

Прощение — незаслуженное, не заработанное — может обрезать веревки, и давящее бремя вины спадет. Новый Завет показывает воскресшего Иисуса, который за руку проводит Петра через троекратный обряд прощения. Петру не нужно нести вину через всю свою жизнь, с пристыженным лицом человека, который отрекся от Сына Божия. О, нет! На спинах таких преображенных грешников Христос заложит свою церковь.

Прощение разрывает круг позора и ослабляет мертвую хватку вины. Оно дополняет их характерным соединением, в котором прощающий встает на сторону того, кто причинил ему зло. Благодаря этому, мы понимаем, что не настолько отличаемся от совершившего дурной поступок, как нам бы хотелось думать. «Я тоже на самом деле не такая, какой я себе кажусь. Прощение значит осознание этого», — сказала Симона Вейл.

В начале этой главы я упомянул небольшую группу людей, обсуждавших прощение в случае Джеффри Дамера. Подобно многим подобным дискуссиям, это обсуждение постоянно удалялось от личных мнений в сторону абстрактных и теоретических высказываний. Мы говорили об ужасных преступлениях, о Боснии и массовом уничтожении евреев фашистами. Почти случайно всплыло слово «развод», и к нашему удивлению заговорила Ребекка.

Ребекка очень спокойная женщина, и за несколько недель наших встреч она сказала всего два-три слова. Однако когда мы коснулись в нашем разговоре развода, она предложила рассказать свою собственную историю. Она вышла замуж за пастора, который снискал некоторую известность как куратор домов престарелых и лечебниц. Однако выяснилось, что ее муж имел и свою темную сторону жизни. Его хобби была порнография, и во время своих поездок в другие города он ходил к проституткам. Иногда он просил у Ребекки прощения, иногда нет. Со временем он оставил ее ради другой женщины, Жулианны.

Ребекка рассказала нам, каких страданий стоило ей, жене пастора, перенести это унижение. Некоторые священники, уважавшие ее мужа, относились к ней так, словно бы сексуальные наклонности мужа были ее виной. Опустошенная, она избегала контакта с другими людьми, чувствуя себя неспособной доверять другому человеку. Она никак не могла выбросить своего мужа из головы, потому что у них были дети, и она должна была поддерживать с ним постоянный контакт, чтобы улаживать вопросы с его правом посещать детей.

У Ребекки росло ощущение, что до тех пор, пока она не простит своего бывшего мужа, опухоль мести будет мучить ее детей. Она месяцами молилась. Сначала ее молитвы, казалось, были такими же мстительными, как и некоторые из псалмов. Она просила Бога, чтобы тот воздал ее бывшему мужу «по заслугам». Наконец, она пришла к решению оставить за Богом, а не за собой, право решать, «чего он заслуживает».

Однажды ночью Ребекка позвонила своему мужу и дрожащим, напряженным голосом сказала: «Я хочу, чтобы ты знал, что я прощаю тебя за все, что ты причинил мне. И Жулианну я прощаю тоже». Он рассмеялся в ответ на ее прощение, не желая признавать, что он совершил что-то дурное. Несмотря на его сопротивление, этот разговор помог Ребекке оставить позади свою горечь.