Те, кто видел интервью Дамера, не были так в этом уверены. Они были согласны с тем, что его преступления, вне всякого сомнения, были отвратительны. Однако он казался раскаивающимся и даже смиренным. Дискуссия пришла к вопросу: «Можно ли вообще кого-либо лишать прощения?» В этот вечер никто не ушел с чувством полного Удовлетворения, потому что он знает ответ на этот вопрос.
Прошение приводит к возмущению всех тех, кто не соглашается на нравственное примирение на основании того, что кто-то сказал: «Я виноват». Если я чувствую себя оскорбленным, я могу изобрести сотни причин, не дающих мне простить обидчика. Он должен получить урок. Я не намерен поощрять безответственное поведение. На какое-то время я заставлю ее поволноваться; это пойдет ей на пользу. Она должна понять, что поступки влекут за собой последствия. Я был оскорбленной стороной — это не мое дело делать первый шаг. Как я могу его простить, если он даже не чувствует себя виноватым? Я взвешиваю свои аргументы до тех пор, пока не происходит что-то, заставляющее меня прекратить сопротивление. Когда я размякаю настолько, что прощаю другого человека, это похоже на капитуляцию, скачком от твердой логики к слезливо-сентиментальной чувствительности.
Почему я вообще иду на эту уступку? Я уже упоминал один фактор, который движет мной как христианином: мне велят, как ребенку, чей Отец прощает. Но у христиан нет монополии на прощение. Почему некоторые из нас, все равно, христиане или неверующие, совершают этот противоестественный поступок? Я могу определить, по меньшей мере, три прагматические причины, и чем больше я размышляю над причинами, обуславливающими прощение, тем больше вижу в них логики, которая кажется если и не «строгой», то обоснованной.
Во-первых, прощение само по себе может поколебать круг вины и боли, разорвав цепь не-благодати. В Новом Завете большинство греческих слов, использующихся в значении прощения, буквально означают «избавлять», «отпускать», «освобождаться».
Я с готовностью допускаю, что прощение несправедливо. Индуизм, со своей доктриной кармы, предлагает гораздо больше удовлетворяющий смысл справедливости. Ученые, занимающиеся индуизмом, подсчитали с математической точностью, сколько времени заняло бы осуществление правосудия над человеком. Для возмездия, которое сбалансировало бы все земные ошибки, совершенные мной в этой и в будущих жизнях, потребовалось бы 6800000 воплощений.
Супружество дает мимолетное представление о том, как работает карма. Два упрямых человека живут вместе, действуют друг другу на нервы и увековечивают раздор эмоциональным перетягиванием каната.
— Я не верю, что ты могла забыть о дне рождения своей собственной матери, — говорит один.
— Подожди, разве не ты следишь у нас за датами в календаре?
— Не пытайся свалить всю вину на меня — это твоя мама.
— Да, но я только на прошлой неделе просила тебя, чтобы ты мне напомнил. Почему ты этого не сделал?
— Ты с ума сошла — это твоя родная мать. Ты способна запомнить, когда у твоей матери день рождения?
— Почему я должна это делать? Это твоя задача — напоминать мне.
Этот бессмысленный диалог будет долго и нудно продолжаться хоть 6800000 кругов, пока, наконец, один из партнеров не скажет: «Стоп! Я разрываю цепь». И единственная возможность сделать это — прощение: «Я виноват. Ты простишь меня?»
Слово негодование выражает то, что произойдет, если этот круг не разорвать. В английском языке оно буквально означает «чувствовать заново». Негодование цепляется за прошлое, переживает его снова и снова, сдирая только что образовавшиеся наросты, так что рана никогда не заживает. Такой принцип появился, без сомнения, вместе с самой первой парой людей на земле.
«Мысль о всех их мелких ссорах, должно быть не давала Адаму и Еве покоя все девятьсот лет,– писал Мартин Лютер. — Ева, наверно, говорила «Ты ел яблоко», а Адам, вероятно, отвечал: «Ты дала его мне».
Романы, написанные нобелевскими лауреата-ми, дают представление о том, как эта модель функционирует сегодня. В своем романе «Любовь во время чумы» Габриэль Гарсиа Маркес изображает брак, который распадается из-за куска мыла. В обязанности жены входило содержать дом в чистоте, включая покупку полотенец, туалетной бумаги и мыла для ванной комнаты. Однажды она забыла положить новый кусок мыла. Недосмотр, по поводу которого ее муж отозвался преувеличенно едко («Я почти неделю мылся без мыла») и который она никак не хотела признавать. И хотя выяснилось, что она действительно забыла положить свежий кусок мыла, на кону была ее гордость, и она не отступилась. В течение следующих семи месяцев они спали в разных комнатах и не разговаривали друг с другом во время еды.
Читать дальше