Бранко Миленкович - Продается Таня. 20 лет (Ispovest iz harema)

– Твой отец говорил, что в Сербии блокада. Разве это не так?

– Так. Только кто может держать под контролем все точки на границе? Кроме того, насколько я знаю, отец доплачивает и тем контролерам из ООН в Румынии и Болгарии. Они следят за соблюдением эмбарго на границах с Сербией. Мы даем им в месяц около двадцати тысяч марок, и все в порядке. Не подмажешь – не поедешь.

Чем ближе к границе, тем плотнее становился поток машин и автобусов на шоссе. За несколько километров до пограничного пункта автомобили уже ехали колонной. Кириллу удавалось объезжать десять или больше машин, а потом вливаться в колонну. Такие чудеса маневренности он проделал несколько раз. Дальше это оказалось слишком чревато столкновением – нас больше не хотели пускать в колонну. Все были озлоблены долгим ожиданием. Прошло несколько часов томительного ожидания и медленного продвижения вперед, прежде чем вдалеке замаячил пограничный пункт. Мы узнали его по огням вдали. Мной овладело странное чувство. Четыре года я каждый день представляла себе тот момент, когда я наконец вернусь в Сербию, а сейчас, в нескольких метрах от нее, я вдруг почувствовала страх возвращения к старому, страх того, что ждет меня в Белграде. Я боялась вопросов, на которые придется отвечать, родителей и друзей, которым должна буду объяснять, где была и что делала эти четыре года. Почему я не звонила и не писала? Кирилл молчал, как будто знал, что я чувствую. Мы медленно приближались к пограничному пункту.

Пробка все увеличивалась, колонна медленно двигалась вперед, мимо нас проходили люди с огромными тюками, кто-то нес канистры с бензином, объемные сумки с товаром. Какие-то люди перекрикивались на расстоянии.

– Кирилл, сейчас я перейду границу. Как ты думаешь, мы еще встретимся? – спросила я, как бы пытаясь задержать наше знакомство в памяти. Даже не знаю, почему я об этом спросила.

– Не знаю. Мы созвонимся. Было бы глупо оправдываться сейчас, но я думаю, что мой отец испортил все в зародыше. Ты и так не осталась бы в Болгарии, даже если бы я попросил тебя и дал бы тебе время подумать.

– Я не думала об этом. На самом деле я и сама не знаю, что бы хотела услышать от тебя. Но точно могу сказать, что два дня, которые мы провели вместе, останутся в моей памяти навсегда. Я думаю, что мы больше не увидимся. Не сердись, думаю, ты согласишься, что это был внезапный порыв страсти, и ничего больше. Я в этом уверена. Может, это и к лучшему. Пусть все закончится здесь, на границе.

– Да, может, и к лучшему, – проговорил Кирилл, барабаня пальцами по рулю. Мы опять замолчали. По радио передавали какую-то умиротворяющую музыку, как будто специально созданную для таких моментов.

У пограничного пункта Кирилл припарковался в стороне. Болгарский таможенник удивлялся, что у нас ничего нет в машине. А потом, наверное, подумал, что мы скрываем что-то намного более ценное, чем бензин или дешевый товар из Турции и Болгарии, но был еще больше удивлен, когда Кирилл сказал ему, что он не будет пересекать границу. Тот только пожал плечами и показал мне, что я могу идти к югославским таможенникам. Мы пошли вместе. Кирилл нес чемоданы, мы оба молчали. Мы очутились в очереди обремененных многочисленными сумками и тюками людей, вымотанных дорогой.

За десять метров от таможенника я встала в новую очередь, Кирилл протянул мне руку. Мы обнялись, он поцеловал меня в обе щеки, повернулся и пошел назад. Пройдя несколько метров он остановился и, глядя прямо перед собой, пошел назад. Все это время я не спускала с него глаз.

– Мне жаль, что мы познакомились в таких обстоятельствах. В другой ситуации я бы на коленях просил тебя остаться. Мне очень жаль, – сказал Кирилл и быстрыми шагами пошел, почти побежал к выходу из таможни.

На наше расставание никто вокруг не обратил внимания. Люди были поглощены своими проблемами: как пронести незаметно запрещенный товар, как обвести вокруг пальца таможенников и при этом немного сэкономить.

Я протянула паспорт, и таможенник испытующе посмотрел на меня. Он с трудом спросил по-английски, куда я еду. Я ответила, что в Белград, к подруге. Он опять заглянул в паспорт, а потом попросил открыть чемодан. Удивительно, но он лишь окинул внутренность взглядом и протянул обратно мой паспорт. Я медленно пошла вместе с колонной людей к припаркованным в стороне автомобилям.

Я не знала, что делать. Мне не сказали, как выглядит тот серб, который должен меня встретить. Я надеялась, они описали ему мою внешность, а меня, скажу без ложной скромности, трудно не заметить. Особенно мужчине.