Бранко Миленкович - Продается Таня. 20 лет (Ispovest iz harema)

К нам подбежал водитель того грузовика и стал извиняться. Драган ругался, тот тип продолжал извиняться, Драган в свою очередь потребовал прекратить «трепать языком» и вместо этого привезти лучше грузовик к краю трассы, чтобы вытащить нас из кювета. Водитель последовал его совету, и мы благополучно вылезли из кювета с его помощью. Было повреждено только лобовое стекло.

Мы поехали дальше по направлению к Белграду. Следующие пятьдесят километров мне пришлось слушать ворчание Драгана. Он ругал пьяниц, плохих водителей, пропащую, нищую страну… Позади остались повороты на Поджаревац и на Смедерево. Белград был почти рядом, рукой подать! И тогда со мной стало твориться что-то невероятное. Меня всю трясло от перевозбуждения, меня так лихорадило, что, может быть, даже поднялась температура.

На том берегу, у завода «Ласточка», с которого открывается первый хороший вид на Белград, я не смогла сдержать слез. Мой родной город, Белград, о котором я грезила, который снился мне ночами несколько прошлых лет… Я бы обняла его, вышла бы из машины и поцеловала бы землю, на которой он стоит.

Я обводила восхищенным взглядом высотные здания, людей, проезжавших мимо в машинах, прохожих на улицах. Мне так хотелось сказать, как сильно я их всех люблю!

– Драган, пожалуйста, сверните с трассы на Мостарской петле, выйдите на Сараевскую улицу. Я скажу вам, куда ехать и где остановиться, – попросила я удивленного Драгана.

Мы остановились перед каким-то продуктовым. Я вошла в него и попросила у продавщицы за прилавком булочку и йогурт. Когда же я полезла за деньгами, вышла заминка: у меня ведь были только немецкие марки, и то купюрами по стс5. Я обернулась, чтобы позвать Драгана, и только тут заметила, что он уже стоит у меня за спиной, протягивая девушке деньги. Я вышла на улицу, остановилась у машины, открыла йогурт и начала пить его. Драган стоял рядом и молчал, будто догадываясь, что для меня значит этот момент.

Мое обычное утро в Белграде начиналось именно так: я покупала булочку с йогуртом и завтракала, расположившись на ближайшей лавочке. Эта привычка у меня от деда. Он так делал, сколько я его знала. Вернувшись через четыре года в Белград, я все так же не изменяю своему утреннему ритуалу. Я еще в Стамбуле знала: первое, что я сделаю, когда попаду в Белград, если это будет утром, – съем булочку с йогуртом.

Мы сели в машину и через пятьдесят минут были перед моим домом. Драган подвез меня к самому подъезду, выгрузил чемоданы и спросил, помочь ли мне донести вещи до лифта. Я согласилась и пригласила его зайти на чашечку кофе.

– Не стоит, у вас будет достаточно тем для разговора наедине. Не сердись. Я сейчас заскочу к другу в Новый Белград – и сразу назад. Извини, если что-то было не на высшем уровне, – сказал Драган.

– Все было на высшем уровне, даже то, как мы съехали в кювет, – с улыбкой ответила я, и на этом мы расстались.

Наступил самый важный момент.

Я смотрю прямо перед собой. Как будто вместо входной двери передо мной огромная стена. Она кажется мне и правда огромной, непреодолимой. Я стою несколько минут, набираясь решимости, чтобы войти, и кто знает, сколько бы еще я простояла, если бы не другие опасения. Прежде всего, случайная встреча с соседями. Я не готова к разговору с ними.

И вот я в лифте. Двери закрылись, и я с легкой дрожью нажимаю на кнопку своего этажа. Выношу из лифта чемоданы. Коридор пуст. Из квартиры напротив доносится народная музыка. Подхожу к двери и звоню.

Два раза нажимаю на кнопку звонка. Слышны шаги, скрежет ключа в замке. Через секунду передо мной появляется лицо моей матери. Лицо, которое за четыре года моего отсутствия покрылось сеткой новых морщин.

– Доченька… – И больше она ничего не говорит.

А потом мы просто стоим в объятиях друг друга долго-долго. И долго плачем тут же, в дверях нашей маленькой квартирки, из которой я вышла последний раз четыре года назад, веря, что сказки есть и в жизни.

Мы смотрим друг на друга, обнимаемся, а потом опять принимаемся плакать. Я все повторяю «мамочка», а она – «доченька».

Из квартиры доносится скрип открывающейся двери, я замечаю тень на стене. Это папа. Он уже стоит рядом с нами, и тогда я в первый раз в жизни вижу, как он плачет. Я вхожу в квартиру, папа вносит чемоданы и закрывает дверь. Мы сидим в гостиной и просто смотрим друг на друга. Он, мама и я. Слова нам не нужны.

Разговор с «Таней»

– Можно в этом интервью называть тебя одним из твоих псевдонимов? Например, Таней?