Бранко Миленкович - Продается Таня. 20 лет (Ispovest iz harema)

Один из полицейских подошел ко мне и потребовал, чтобы я наклонилась к столу. Затем он по верхам обыскал кабинет. Я думаю, он и так ничего бы не нашел. Один из полицейских, похоже начальник, разговаривал с Исмаром в довольно резком тоне. Исмар только разводил руками. Вскоре всем нам приказано было спуститься в сопровождении полиции на первый этаж. Когда мы все спустились вниз, я спросила у полицейских по-английски, говорит ли кто-нибудь из них на английском. Один из полицейских обернулся, но ничего не сказал. Их шеф, очевидно, понял, что я спросила, но только махнул рукой, жестом требуя, чтобы я замолчала.

На следующий день Сафет опять навестил меня. Он сообщил, что уговорил Исмара оставить на него контроль за делами в Стамбуле, это означало, что Исмар на несколько дней уедет в командировку.

– Я рассказал о тебе жене, сказал, что у Исмара работает одна девушка, которая необычайно похожа на нашу Селму. Честно скажу, она даже не захотела слушать, сказала, что не выдержала бы встречи с тобой, если ты так похожа на Селму. Ну ладно. Это не по делу. Главное, что касается наших планов. Исмар уехал в командировку, это хороший шанс подготовиться. У меня есть кое-какие идеи, но лучше всего их хорошенько обсудить, чтобы понять, насколько они тебе подходят.

– Честно говоря, Сафет, я немного опасаюсь бежать. Исмар накажет меня, если поймает. И свои угрозы он исполняет. Исмар мне говорил об этом на первой нашей встрече, он даже упомянул, что может продать меня какому-нибудь крестьянину, продать как живой товар.

– Все это может случиться, но только если ты решишься бежать без чьей-то помощи. Я тебе говорю, я решился, несмотря на последствия и риск, чего бы это мне ни стоило. Организацию я беру на себя. Все под моим контролем, ты только должна принять решение.

– Значит, побег будет на днях? – спросила я Сафета.

– Нет, что ты. Мы только начинаем с сегодняшнего дня разрабатывать план. Он должен быть безупречен, мы сведем риск к минимуму и, только когда план будет готов, начнем действовать. Нам не уложиться в несколько дней. Поэтому прошу тебя потерпеть, – объяснил Сафет и при выходе спросил, не хочу ли я чего-нибудь.

Я просила его, чтобы он позволил мне позвонить родным в Белград, только чтобы услышать их голоса, чтобы они тоже меня услышали. Ничего мне больше не нужно.

Сафет остановился на пути к двери, между моей маленькой комнаткой и коридором, ведущим к выходу. Он думал какое-то время, а потом кивнул:

– Мы это устроим. Может, даже завтра. Я принесу телефон, не беспокойся, только говори тихо, чтобы тебя не услышал тот, в коридоре.

Я вернулась к себе и запрыгала по комнате от радости. Ничего еще не случилось, но моя жизнь в тот момент приобрела новый смысл. Я не могла дождаться, когда же настанет завтра.

Через час или два после ухода Сафета я услышала звонок в дверь. Я понятия ни имела, кто это, всеми своими помыслами я была в Белграде, вспоминала разговор с Сафетом, думала о предстоящем телефонном разговоре с родителями.

Я открыла дверь и остановилась как вкопанная: передо мной стояли несколько полицейских, двое у самой двери, а еще пятеро или шестеро – поодаль. Тот, что был ближе всего, проговорил на турецком что-то, но когда я пожала плечами, показывая, что ничего не понимаю, он с трудом промямлил нечто по-английски. Они пришли, чтобы обыскать мою квартиру. Они даже предъявили какой-то документ – разрешение на обыск, наверное.

Я отошла в сторону, держа бумагу в руке. Трое полицейских стояли в коридоре, один – у входной двери, остальные вошли в комнату. Они начали довольно тщательно обыскивать все кругом, искали всюду, даже заглядывали в книги и рылись у меня в косметичке, рылись в одежде. И тогда меня осенило: они ищут наркотики.

Обыск продолжался около сорок пять минут. Я все это время молчала и время от времени отодвигалась в сторону, давая им место для проведения очередной фазы обыска. Тот полицейский, который разговаривал со мной, все время держал руки на поясе и следил за тем, как работают остальные. Он давал периодически какие-то указания, но ничего сам не делал. Понятно, что они ничего не нашли, и их шеф дал знак выходить. Мы остались вдвоем в комнате.

– Пожалуйста, покажите мне ваш паспорт, – сказал он мне.

Я взяла с одной из полок паспорт и протянула ему, дрожа от страха, что он спросит меня что-нибудь о Швеции, моей родной стране, поскольку паспорт мой был шведским и по нему меня звали Бриджит Йохансон. Он долго листал паспорт, что-то записывал и, протягивая его мне, наконец спросил, как так получилось, что я осталась в Турции. Другими словами, его интересовало, чем я занимаюсь в их стране, потому что в паспорте было написано, что я студентка.