Admin - ДАР БЕЛОГО АСТРОНАВТА

староста. — Каждый собирает столько, сколько может. Верно?

— Верно...

— Вот и ты дашь, — он хлопнул Макара по плечу. — Десять тонн можешь?

— Конечно, могу. Я и двадцать...

— Не, двадцать многовато... — засомневался староста. — Заподозрят, что дело

нечистое...

«Да уж какое там чистое», — подумал Макар.

УТЮГИ ПОСЫПАЛИСЬ ГРАДОМ

На следующий день после уроков Лысюра объявил пятиминутное собрание.

— На повестке дня, — важно начал он, — сбор металлолома.

Все затихли.

— Кто сколько может собрать и принести в школу металлолома? Записываю...

И он с торжественным видом сел за учительский стол.

— Я принесу дырявый чайник, — подняла руку Зойка.

— Чугунный утюг, вес семь килограммов, — отбарабанил Пономаренко.

Лысюра одобрительно кивал, записывая. Со всех сторон неслись новые обещания:

кастрюли, выщербленный топор, колосники на печку, будильник...

— Какой будильник? — возмутился староста.

— «Слава»... — растерянно протянул Олег Черепанов. — Он только звонит, а

механизм не работает...

— Это у тебя механизм не работает! — Лысюра постучал себя карандашом по лбу. —

Сколько он весит, два грамма? Мне вес, вес давай!

Тогда Олег вспомнил, что в подвале у них давно стоит старая кровать.

— Только придите помочь, а то я один не приволоку!

— Само собой! — заверил его Лысюра. — Так вот, я записал все, что вы сказали.

Набирается что-то около... — он пошевелил губами, словно подсчитывая, — около десяти

тонн.

— Что?! — класс даже привстал от удивления. Лысюра не смутился:

— Десять тонн!

— А ну, пересчитай, — потребовал Живцов. — Два чайника и кровать — десять тонн?

У тебя по математике вроде четверка, Лысюра.

Генка начал читать список, оценивая в килограммах каждый предмет.

— Чайник — двадцать килограммов, топор — тридцать...

— Да ты что? — завопили вокруг. — Такой чайник и на стол не поднимешь! Топор

двухпудовый — ха-ха-ха!

— Ну, девятнадцать! — огрызнулся староста. — Откуда я знаю, какие у кого чайники!

Они ведь старые, ржавчиной обросли. У меня, например, чайник весит не меньше два-

дцати килограммов. А с водой еще больше... — Он обратился к Черепанову: — Кровать

сто килограммов потянет?

— Это ж кровать, а не бульдозер! — отшатнулся Черепанов. — Она хоть старая, но...

— Что нам, фотографироваться с ней? — пробурчал Лысюра.

Как ни накидывал он, как ни преувеличивал вес — еле-еле набралось полторы тонны.

— Я думаю, что мы возьмем обязательство собрать не менее пяти тонн, — твердо

заявил староста.

— Пять тонн?! Да мы надорвемся, а столько ни в жизнь не наберем! — недоумевал

Живцов.

Лысюра укоризненно покачал головой.

— А ты, оказывается, лентяй, Живцов. Еще не работал, а уже — «надорвемся»... Нюни

распустил: «ни в жизнь не наберем»! Эх ты!

Живцов смутился, что-то забормотал.

— Словом, подумать надо, пошевелить мозгами, ясно? — Лысюра неопределенно

пошевелил пальцами в воздухе.

Когда все разошлись, староста порвал листок, на котором записывал обязательства

каждого, и повернулся к Синицыну:

— Порядок! А теперь иди за мной.

Смеркалось. Холодный ветер рвал полы их пальто. Они подошли к школьному сараю,

и Лысюра отомкнул громадный висячий замок, откинул железную петлю:

— Ключ я у деда Цыбули взял.

В сарае было сумрачно, пахло плесенью и краской. В углу были свалены поломанные

стулья, парты, столы, ржавые ведра, бочки, связки старых тетрадей.

— Тут, — указал Генка пальцем на середину.

— Что? — не понял Макар.

— Сгружай свои десять тонн. При мне будешь, или мне выйти?

— Оставайся, чего там... — Синицыну надоело творить чудеса в одиночку. Когда кто-

то рядом, интереснее...

Он хлопнул в ладоши:

— Десять тонн металлолома чтобы были здесь, как дома!

И удивился: перед ним ничего не было.

— Не-ету! — прошептал Генка и толкнул плечом Синицына. — Может, что

неправильно сказал в заклинаниях?

— Да нет, все правильно! — протестовал Макар. И он опять хлопнул в ладоши. — Не

успею моргнуть глазом — тоннам всем явиться разом!

Снова пусто. У Синицына волосы зашевелились на голове. Значит, он уже не

волшебник? Кончилось все... В отчаянии он привычно крикнул:

— Две порции мороженого!

В руках появились вафельные стаканчики, наполненные снежно-белым мороженым,

как он любил, с верхом. Один стаканчик он протянул Генке.

— А металлолом почему-то не появляется, — озабоченно сказал Генка. — Может,