Неизвестно - Юлов Юрий Фермер

Я не жалуюсь на жизнь и не ищу сочувствия. Поэтому и не собираюсь испове­доваться, при каких обстоятельствах лишился в одночасье обоих родителей, как во время очередного «творческого взлета», убежав с потенциальным спонсором, бросила жена и как, воспользовавшись подлой контрактной системой и очередной государственной кампанией «по борьбе с ...», выставил за дверь шеф.

Сказать, что с потерей работы я впал в нищету, было бы неверным. Однако те полулегальные уроки английского, которые я давал желающим поступить в уни­верситет иностранных языков, - приработок сезонный и не очень прибыльный в провинции.

Все предыдущее я сообщил только для того, чтобы было понятно, что пред­ставляло мое эго, когда, в очередной раз проглядев купленную за гроши пособия газету «Поиск работы. Контакты», я обратил внимание на рекламный модуль столичной фирмы «Incub»: «100% легальная работа за рубежом. Широкий спектр специальностей. Гарантированная оплата труда. Заключение рабочего контракта до пяти лет». В словах «поиск работы» мелькнула искра надежды, и я решил, что Судьба дает знак.

«INCUB»

Резюме, посланное в «Incub», возымело результат: спустя две недели я получил извещение, в котором фирмачи поздравляли меня с успешным прохождением первого этапа (анкетирования) и приглашали прибыть для участия во втором - собеседовании.

.Я шел от вокзала по столице, дивясь тому, как она похорошела со времени учебы в родном мединституте, теперь преобразованном в университет. Треснутые квадраты старой советской плитки на тротуарах были почти повсеместно заме­нены на фигурную еврокладку, полосы проспекта разделяла объемная разметка, асфальт не имел выбоин, а дорожные знаки были исключительно светоотражаю­щими. Вдоль дороги, как офицеры в почетном карауле, выстроились пострижен­ные клены с оплетенными электрическими гирляндами кронами. Сияли чистотой разноцветные витрины супермаркетов и специализированных магазинов, люди были одеты ярко, броско и дорого. Все-таки, что бы ни говорили, революция произошла. И последний лидер большой страны, в которой я родился и достиг со­вершеннолетия, пусть не осознанно, а импульсивно, сделал гениальный ход. Об этом мне в юности говорил отец, и теперь я очередной раз убеждался, что он был не так уж и неправ.

Но от обобщений неизбежно скатываешься к себе. Сначала пришло на ум, что мой лучший костюм, в котором я еще год назад был первым парнем на презента­циях и концертах в родном городке, выглядит невзрачно. Затем пришла обида на столицу за провинцию. Тем не менее настроение было замечательным и не поки­дала уверенность, что день будет успешным.

.Внешне «Incub» выглядел менее претенциозно, чем даваемые им рекламные блоки, - было очевидно, что руководители фирмы предпочитали не раздражать внешним лоском паразитирующий класс вездесущих госпроверяющих, которые, конечно же, трясли их не меньше, чем иные подобные конторы.

У входа, на твердой, обшитой красной винилискожей скамейке позевывал ле­нивый охранник, чем-то напоминавший сытого бульдога. Он демонстративно отстранился от тревожного звонка размером с пиалу, не желая, видимо, получать в закрученное, как рыжик, ухо акустическую пилюлю.

В офисе меня встретила девушка, у которой передние зубы не умещались во рту, поэтому она предпочитала не улыбаться и вообще старалась широко его не открывать. Чем-то она напоминала двоюродную сестру рекламного «дружища бо­бра», в отличие от того - бесстрастную и деловую. Зато безошибочно определила, что я не за турпутевкой, а по трудоустройству, спросила фамилию и попросила обождать в небольшом уютном вестибюле.

Я утонул в мягком кресле и взял со столика женский журнал «Люся». Волнения не было. Я сожалел, что раньше ограничивал круг поиска работы своим городом, максимум - областью.

.- Итак, Турчин Дмитрий Викторович, - посматривая то на экран монитора, то на меня, проговорил лощеный, как попугайчик, служащий, в ведение которого попало мое резюме. - Семьдесят второго года рождения, образование высшее, профессиональный врач, знаком с сельскохозяйственными и строительными ра­ботами, физически крепок, владеет английским свободно, немецким - на бытовом уровне, польским. Ну, это не надо.

Служащий был похож на ребенка, которого заставили играть роль взрослого. Возможно, потому, что он был серьезнее, чем того требовали его обязанности. Я представил, как он встречается со сверстниками: «Ну что, чуваки? Пивка для рыв­ка? Па-ба-бам, па-ра-па-ба-бам! Кто круче меня? Нет таких? Тогда я банкую!»