Энтони Мелло - ОСОЗНАНИЕ

Если бы розы обладали даром речи, разве могли бы они сказать такое: мы будем источать аромат только для хороших людей; если нас понюхает плохой человек, мы утаим от него наш аромат? Могла бы лампа заявить, что она светит только благородным людям, а негодяям не светит? А дерево могло бы сообщить, что отныне оно не будет давать тень злобным странникам? Все эти образы помогают понять, что такое любовь.

Все это время она была здесь, яркой звездой блистала со страниц Писания. Но мы не желаем замечать ее, ведь мы по уши увязли в давным-давно сложившемся понимании любви — вся наша лирика пропитана этими представлениями. Но то, что мы называем любовью, на самом деле вовсе не любовь, а что-то противоположное ей: желание, контроль, чувство собственности. Манипу­лирование, страх, тревога — все что угодно, только не любовь. Нам говорили, что счастье — это прежде всего внутреннее спокойствие, душевный комфорт. Это не так, но мы очень умело ставим свое счастье в зависимость от разных событий — как внутренних, так и внешних. Мы говорим: я отказываюсь быть счастли­вым, пока не избавлюсь от этого невроза. У меня есть хорошая новость: вы можете быть счастливы прямо сейчас — невроз не помешает. Разве это не лучшая из новостей? Только одной причиной можно объяснить, почему в настоящий момент вы не испытываете того, что в Индии называется ананда (блаженством, счасть­ем): ваши мысли заняты тем, чего у вас нет. Иначе вы были бы счастливы. Вы сосредоточены на том, чего у вас нет. Однако уже сейчас вы можете блаженство­вать — для этого у вас есть все. Обращаясь к простым людям, к голодным и обездоленным, Иисус взывал к их здравому смыслу. Иисус принес добрую весть: все это ваше, берите его! Но разве кто-нибудь услышал его? Нет, все предпочли спать.

СТРАХ — НАИБОЛЬШЕЕ ЗЛО НА ПЛАНЕТЕ

Говорят, весь мир — не что иное, как олицетворение Бога и страха; любовь и страх — единственное, что есть в мире. Страх — единственное зло на земле; любовь — единственно доброе начало. У любви много имен: счастье, свобода, мир, радость, Бог... Название не имеет значения. И нет на земле такого зла, в основе которого не лежал бы страх. Такого зла нет.

Невежество и страх, обусловленные страхом, — вот корень вселенского зла, корень насилия. Если человек не склонен к насилию, если он не способен причинить боль другому существу, это значит, что чувство страха ему неведомо. Вы злитесь только тогда, когда чего-то боитесь. Вспомните, когда вы последний раз вышли из себя, и поищите кроющийся за вашим гневом страх. Что боялись вы потерять? Что вам так не хотелось отда­вать? Вот причина вашего гнева. Вызовите из глубин памяти образ злого человека — возможно, вы даже боитесь этого человека. Видите, как он напуган? Он действительно перепуган. Она действительно боится — иначе она не была бы такой злюкой. Вот и выходит, что во всем мире есть только две вещи — любовь и страх.

Позже мы еще вернемся к любви и страху — пока же я оставлю этот тезис как есть, не стану анализировать его, не стану раскладывать его на составляющие, вновь и вновь возвращаясь к исходной точке. Так будет проще понять то, что я хотел сказать. С первого или со второго раза, но это заденет вас за живое. Если же нет, быть может, кто-то другой не пройдет мимо. Я подни­маю тут разные вопросы, но все они связаны общей идеей. Эту идею можно назвать осознанием, любовью, духовностью, свободой, пробуждением — как угодно. Все это, действительно, одно и то же.

ОСОЗНАНИЕ И СОПРИКОСНОВЕНИЕ С ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬЮ

Наблюдать за внутренним и внешним миром, воспри­нимать события отстранение, не смешиваться с ними, не комментировать и не оценивать их, не пытаться ничего изменить, только наблюдать. Если вы сможете просто наблюдать, вы увидите, что внутри вас происхо­дит процесс дезинтеграции. Св. Тереза Авильская го­ворила, что на закате жизни на нее снизошла божест­венная благодать. Конечно, она обозначает это другим словом, но главное состоит в том, что она перестала отождествлять свое «я» с собой.

Рак обнаружили у кого-то другого — это он мучится, не я. Если бы я любил и мог чувствовать сострадание, я, может быть, помог бы больному. Если экзамен должны сдавать вы, то я к нему никакого отношения не имею. Я ко всему могу относиться философски: знаете, чем больше вы будете волноваться, тем хуже вам будет. Почему бы вам не отложить зубрежку и не сделать перерыв? Но если экзамен сдаю я, то ситуация меняет­ся, не так ли? Причина та же — я отождествил мое «я» с собой — со своей семьей, страной, собствен­ностью, телом — с собой. А что было бы, если бы Бог не дал мне всего этого? Тогда мне и дела не было до всего вышеназванного, я не отождествлял бы себя с ним. Вот что значит утратить себя, отказаться от себя, умертвить себя.