Максимов Юрий - Предпоследнее дознание

- Не смею вас задерживать.

Журналист подошёл к окну.

- Неплохой вид. - сообщил он и ударил по раме кулаком. Стекло разлетелось вдребезги, сверкающие осколки полетели на пол, и на их месте открылась зияющая чернота. Комната погрузилась во мрак, диван вдруг вытянулся и почернел, дверца шкафа раскрылась и, сорвавшись с петель, рухнула. От испуга профессор сел.

Фигура молодого человека стала еле видна в наступившей темноте. Всё освещение комнаты исходило от тех осколков, что ещё сохранились в раме. В них, как в разбитом зеркале, по-прежнему виднелись освещённые полуденным солнцем верхушки деревьев, голубое небо и угол соседней высотки.

Молодой человек пересёк комнату и остановился в прихожей.

- Вопросы я задал. Вернусь чуть позже. Надеюсь, к тому времени вы успеете подумать над ответами.

И ушёл, хлопнув дверью.

* * *

Карев открыл глаза. Синие проводки перед лицом, выше - белый потолок с золотистыми кружками-лампочками. Стерильно-химический запах. А вот и руки в белых рукавах, десять минут назад они прикрепляли эти проводки, значит, сейчас... ага, оторвали. Довольно бесцеремонно. У висков защипало. Скосив глаза, следователь разглядел знакомую сутулую фигуру в белом халате и с высохшей, как доска, бородатой физиономией.

- Всё, можете встать, - проскрипел неприветливый голос.

Павел ухватился руками за края кушетки и резко сел, свесив ноги. В ушах зашумел морской прибой, перед глазами поплыли очертания чёрных ящиков, мониторов, вешалка у двери, стулья, стол, листы бумаги, мрачный Патканян у изголовья...

- Головокружение есть? - осведомился тот.

- Есть маленько.

- Через минуту пройдёт.

Карев назло лаборанту не стал дожидаться - поправив усы, спрыгнул на линолеум, сунул ноги в лакированные туфли и зашагал к вешалке. Покачнувшись, снял и надел серый кашемировый пиджак, выдвинул стул, плюхнулся, облокотившись о стол.

- По моей части замечаний нет? - спросил Патканян, не отрываясь от монитора.

Карев задумался, крутя между пальцами авторучку и глядя на стопку белых листов перед собой.

- Мужчинам дарят гвоздики или каллы. Но никак не белые розы.

- В эмуляторе прописаны просто "цветы". Конкретизирует их сам подследственный. Что насчёт вариантов?

- Я принял решение развивать контакт по варианту "б". Эмуляция успешно выдержала локально-деструктивное воздействие.

Реакция подследственного?

- Замешательство. Остальное узнаем завтра.

Бородач в белом халате резко обернулся:

- Я считаю, что вы неоправданно рискуете. В результате таких действий мы можем потерять контакт!

Что забавляет в учёных - так это фанатичная вера в истинность любого своего мнения. Если учёный считает, что запивать бутерброды можно только молоком, разубедить его можно лишь написав диссертацию по бутербродоедению.

Павел постарался сдержать улыбку и подобрал официальный тон:

- Я помню ваше мнение по варианту "б", уважаю его, но остаюсь при своём.

Патканян фыркнул и отвернулся к экрану.

Карев невольно перевёл взгляд дальше, на вторую кушетку, где с глухим колпаком на голове возвышалась пузом кверху внушительная фигура господина Харчевского. Из-за неё почти не было видно женщины с таким же колпаком на третьей кушетке. Следователь открыл колпачок и, поморщившись, принялся наносить значки на бумаге. Отчёты первого уровня секретности полагалось заполнять от руки. Пора привыкать.

* * *

Минута тянулась за минутой. Профессор сидел в темноте, словно оцепенев, и молча слушал, как гудят под потолком мухи. Почему-то встать и даже пошевелиться было страшно, будто от одного неверного движения всё окружающее могло разлететься на осколки и кануть в бездну.

Но долго так не просидишь, да и что в том проку? Он поднялся с дивана и осторожно просеменил к двери. Щёлкнул включателем и облегчённо вздохнул, когда электрический свет послушно брызнул с потолка, возвращая комнате привычный вид. Более-менее привычный. Если не считать окна, куда Харчевский смотреть избегал. Выйдя в прихожую, профессор нажал ручку - дверь не поддалась. Порылся в карманах брюк, извлёк ключи, руки тряслись, пока искал нужный. Нашёл!

Замолк щёлкнул. Но дверь не шелохнулась. Харчевский затряс ручкой. Потом отшагнул и с размаху грохнулся всем корпусом. Ещё раз! Бесполезно. Заперто наглухо.

Профессор повернулся в полутьме прихожей и отдышался, силясь думать логически, вспомнить... Вспомнил - телефон! Рука метнулась в карман, выдернула трубку... Работает! Пухлые пальцы забегали по кнопкам, выбивая номер полиции.