Горшков Александр - Самарянка

І понесе вода.

Журюся я над річкою –

Біжить вона, шумить,

А в мене бідне серденько

І мліє, і болить…

Ольга окончательно потеряла чувство реальности. Она не видела перед собой ни лодки, ни реки, ни лица незнакомки, сидевшей прямо перед ней. Воображение рисовало ей какую–то фантастическую картину: старинное украинское село, аккуратно мазаные хаты под соломенными крышами, речушка, три вербы, склонившие ветви до самой воды… Молодая украинка тихо поет песню над головкой спящей девочки…

– И волков в лесу не бойся, – доносилось Ольге издалека, словно из тумана. – Теперь весна, у зверей другие заботы. Они тебя не тронут…

«Почему же ей не холодно босыми ногами в ледяной воде стоять? – наконец нашла нить связанной мысли Ольга. – Кто она? Куда я иду?..».

– И змей ты напрасно испугалась, – опять разбивая Ольгины мысли, доносился голос таинственной незнакомки. – Весной они не опасные. Вылезут из своих норок и греются на весеннем солнышке. Им ведь тоже тепла хочется. А то клубочком свернутся и играются, как дети. Напрасно ты их испугалась и не пошла за цветами…

– Вот и приплыли, – снова издалека донесся голос монашки. – Выходи сестричка, дальше пойдешь сама. К вечеру успеешь. Иди с Богом вот по той тропинке к самому монастырю.

Ольга вышла из лодки и стала смотреть в ту сторону, куда рукой указала ей монашка. Прямо из-под ног Ольги в сторону густого леса убегала узенькая тропочка. Оглянувшись назад, чтобы поблагодарить свою спасительницу, Ольга, к своему изумлению, не обнаружила ни лодки, ни молодой монашки. Словно очнувшись от сна, она увидела, что стоит на другом берегу. Только теперь она стала окончательно приходить в себя.

На какой-то миг сомнения вновь вернулись к ней.

«Может, ничего и не было вовсе? – подумала Ольга. – Может, мне это все померещилось? Тогда почему я стою тут, а не там?».

Она увидела берег, с которого только что переправилась, и торчавшие из воды черные сваи. Последние сомнения исчезли. Ольга перекинула рюкзак на спину и снова вошла в лес. Сверкающая лента реки осталась у нее за спиной.

5. МОНАСТЫРЬ

Весеннее солнце быстро клонилось к закату. Истосковавшаяся за теплом земля не хотела расставаться с ним даже до следующего утра и словно пыталась удержать дневное светило над линией горизонта. Ветер по-прежнему шумел в кронах высоких сосен, при каждом дуновении обдавая Ольгу пьянящим ароматом весны. В лесу с каждой минутой становилось все сумрачнее и прохладнее. Ускорив шаг, Ольга вдруг вспомнила слова заблудившегося муравья из старого мультика и, взглянув на косые солнечные лучи, которые теперь едва пробивались сквозь могучие стволы и ветви деревьев, стала декламировать вполголоса:

Солнышко скроется –

Муравейник закроется,

Через два часа упадет роса,

А к утру и вовсе помру…

Увидеть обитель издали было невозможно. Это когда-то монастырь стоял, словно могучий богатырь, на широком просторе, очищенном заботливыми руками его обитателей от лесной чащобы. Теперь же он укрылся, спрятался за обступившим его со всех сторон лесом, словно стыдясь того, что от него осталось. Остались же нетронутыми лишь каменные стены, за которыми выглядывала старая колокольня и маковка собора. Самих же монастырских поселений не было видно. Монахи жили в скромных кельях, связанных между собою галереями и переходами, которые окольцовывали монастырь внутри двора. Попасть вовнутрь можно было через единственные арочные ворота с калиткой, наглухо запиравшиеся от всех посторонних.

Жизнь монастыря протекала размеренно и без суеты. Лишь в большие праздники сюда съезжались люди из окрестных сел, чтобы помолиться в единственном на всю Заозерскую глухомань храме. Здесь же время от времени просили приюта одинокие странники, скитавшиеся из городов в села, из сел снова в города, где сохранились святые храмы, обители, святые люди и святые предания. Сам здешний воздух, казалось, был напитан молитвами и воздыханиями многих поколений его обитателей, упокоенных на старом монастырском погосте, растворившемся в зелени и тишине леса.

Подойдя к обители, Ольга услышала за калиткой негромкие женские голоса. Она робко постучала. И тут же под самым крестом, нарисованным черной краской на калитке, открылось маленькое окошечко. Оттуда выглянуло лицо немолодой женщины, голова которой была покрытая легким шерстяным платком. Без всякого удивления она посмотрела на посетительницу, ожидая от нее слова.