Горшков Александр - Самарянка

«Как сердце чувствовало, – подумал он, набрасывая рюкзак на плечо, – не зря к ним собирался наведаться, не зря».

Оглянув комнату, чтобы ничего не забыть, он кинул в карман брюк мобильный телефон, подаренный Джабаром и, перекрестившись на образа над кроватью, стремглав выбежал наружу, где его ждали мать и немного успокоившийся Андрейка.

– Боец, ты со мной или тут посидишь?

– Дядя Миша, – шмыгнул носом малец, – вы же говорили, что мы друзья. А разве друзья бросают в беде друг друга?..

– Ах, да, – рассмеялся Мишка, несмотря на внутреннее нервное напряжение, - как же я забыл?.. Конечно, ты уж не бросай меня в беде. Пожалуйста. Не то совсем пропаду. Ты мне лучше вот что скажи: люди где? Мама твоя, соседи, друзья, Кормчий… Где они все? Куда они все исчезли?

– Ушли ждать конца света…

– Куда? Знаешь?

Мальчонка кивнул головой, не проронив ни слова.

– В пещеры, да? В подземелье?

Андрейка снова кивнул, боясь повторить страшную догадку своего старшего друга.

– А бензин зачем взяли? В канистрах.

– Чтобы светлее было, – потупив взгляд, сдавленным голосом ответил Андрейка.

– Ну да, как я, дурак, не догадался, – Мишка лихорадочно просчитывал все варианты своих действий в сложившейся ситуации. – «Чтобы светлее было». И теплее. И веселее. Чирк спичкой – и все удовольствия сразу: светло, тепло и весело. Всем сразу. Как я не догадался?.. Бензин в канистрах… Как не догадался?..

Мишка обратил внимание, что резиновые сапожки, в которые был обут Андрейка, были почти сухими.

– Ты сюда не через болота шел? По лесу? – спросил он.

Тот опять молча кивнул головой.

– Надо же, и не побоялся шастать ночью по лесу.

– Испугался.., – тихо возразил мальчуган.

– Как же испугался, раз прибежал?

– Я не леса а испугался, а…

Он умолк.

– Пещеры? – мгновенно догадался Мишка.

Он кивнул.

– Они все туда, а я убежал. Хотел вам сказать… Страшно там…

«Страшно, – мысленно согласился Мишка. – Фанатики с канистрами бензина – это ой как страшно, согласен».

«Так, – он продолжал лихорадочно думать над тем, что делать дальше. – Бежать на хутор бесполезно. Раз все сожгли и сами ушли, то спасать там уже нечего. Огонь, поди, спалил все дотла. Пожарные машины через болота не пройдут, через лес тем более. Тогда что? К пещерам! Напрямик! Часа за полтора доберусь».

– Ты дорогу к тем норам хорошо помнишь? Не заблидишься? – обнял он своего маленького друга.

– Как вы и учили, – сразу ободрился тот.

– Молодец! Сразу видно школу спецназа! Вперед!

Он взял мальца за руку и, включив фонарик, быстро пошел в сторону черной стены леса. Но, быстро поняв, что в таком темпе долго тот за ним не успеет, посадил Андрейку на плечи и, еще ускорив шаг, подмигнул ему. Почувствовав себя в полной безопасности, Андрейка одной рукой обхватил Мишкину шею, а другой держал фонарь, освещая дорогу между деревьями.

К удивлению Мишки, он достиг пещер намного быстрее, чем предполагал. Возле жуткого провала в овраге, через который «погорельцы» спустились в само подземелье, в сильном волнении стояло уже несколько человек. Это были несколько молодых монахинь вместе с Ольгой, отец Лаврентий в наброшенной поверх подрясника кожаной куртке военного летчика и незнакомец, похожий на кавказца – примерно Мишкин ровесник, рослый, подтянутый, крепкого телосложения, с туго затянутым рюкзаком за плечами.

– Горе, какое горе.., – запричитали монахини, увидев своего старого знакомого – Мишку. И едва он опустил Андрейку на землю, тот мгновенно бросился в темноту с радостным криком:

– Мама! Мамочка!..

Только сейчас Мишка смог разглядеть Ирину: она стояла чуть поодаль монахинь и неутешно плакала. Обняв сынишку, немного успокоилась и подошла ближе.

– Я думала, что он побежал в монастырь, а он…

Ирина не переставала гладить его по головке, ласково приговаривая:

– Сыночек мой… Золотце мое…

Потом с благодарностью взглянула на Мишку, не в силах сказать уже ни слова больше, и снова горько заплакала.

– Плакать после будем, – Мишка не знал, что делать теперь. – Где остальные?

Ирина молча кивнула в сторону черной, как казалось, бездонной ямы.

– Все? – изумился Мишка.

– Все до одного: и взрослые, и старики, и дети. Так велел Кормчий.

– Почему он велел вам это?

– Потому что он.., – Ирина запнулась. – Потому что он Кормчий. Он знает конец времени. Ему все открыто. Ему велено…

– Кем?! – закричал Мишка. – Кем велено?! Такими же сумасшедшими, как он сам?