Горшков Александр - Самарянка

Мишка не стал переубеждать упрямого друга.

– А чего тогда врешь? – пробурчал он.

– Я не вру, – всхлипнул Андрейка. – Честное слово, не вру. Кормчий сказал, что совсем скоро… Надо быть готовыми.

– Да не о том я, – улыбнулся Мишка, глядя на доверчивость мальца. – Разве не врешь, когда говоришь, что хочешь, чтобы мы были вместе: ты, я, твоя мама?

– Конечно, не вру. Не вру! Вместе конец света не так страшно ждать.

– Опять двадцать пять, – махнул рукой Мишка. – Я ему про Фому, а он про Ерёму. Ладно, давай дальше. Говоришь, ваши уже готовы к светопреставлению, то есть концу света?

– Готовы, – успокоившись, прошептал Андрейка. – Уже все снесли: и крупы, и хлеб, и бензин в канистрах…

Мишке снова захотелось расхохотаться, но он вдруг вскочил с кровати и стал трясти Андрейка за плечи:

– Бензин? В канистрах?! Куда они снесли?! Говори! Признавайся!

Мальчонка от неожиданности испугался и захныкал:

– Я же сказал: туда, куда и все остальное – одежду, хлеб, крупы разные, свечки…

Мишка вовсе обомлел от осенившей его догадки:

– Ты хочешь сказать – в пещеры?..

Андрейка стал белее стенки:

– Я ничего не сказал… Если они узнают… Если Кормчий… Если…

Он весь затрясся и заплакал. Мишка обнял его и ласково поцеловал в голову.

– Успокойся, солдатик! Никаких «если». Я тебя с мамой никому не дам в обиду. Никому! Даже Кормчему вашему. Успокойся…

То, о чем рассказал Андрейка, не давало покоя Мишке. Со своими сомнениями и предчувствием какой-то неотвратимо надвигавшейся со стороны «погорельцев» беды он пришел к отцу Виталию, но его рассказ не впечатлил батюшку.

– Ну-ка, праведник, читай, что тут написано, – подал он Мишке развернутый молитвослов.

– «Даждь ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего», – вслух прочитал тот.

– Уразумел или нет? На себя смотреть надо. На себя! А те, на кого ты так косо смотришь, – святой жизни.

– Особенно один, самый главный среди них, – пробурчал Мишка и пошел от отца Виталия, не переставая думать о том, что так взволновало Андрейку.

В милицию он и не думал обращаться: там хорошо знали, каким драчуном и задирой Мишка был в прошлом, а теперь, узнав о неожиданной для всех перемене в его жизни, смотрели на него без всякого интереса.

… Было далеко за полночь, когда Мишка проснулся от стука в окно комнатки, где он спал. Одернув занавеску, сразу увидел перепуганное заплаканное лицо Андрейки: тот отчаянно махал ему рукой, зовя на улицу. Ничего не понимая спросонья, Мишка механически надел брюки, накинул куртку и выскочил в сени, отпирая двери. Следом выскочила испуганная мать.

– Что случилось? – в испуге шептала она, помогая сыну со старым ржавым замком.

Открыв дверь, Мишка впустил мальчонку и сразу провел к себе в комнату. Тот по-прежнему не мог проронить ни слова, а лишь задыхался от долгого бега и махал рукой, снова зовя на улицу. Дав ему несколько секунд отдышаться, Мишка по-мужски взял его за плечи и посмотрел прямо в глаза:

– Теперь отвечай: что случилось?

– Случилось… дядя Миша… Ой, случилось…

Он никак не мог прийти в себя.

– Что? Что случилось?!

– А… вы мне… не верили… Говорили… что… Кормчий

Мишка увидел, что мальчонка был на грани потери сознания. Он набрал из остывшего воды в рот и прыснул прямо в лицо перепуганного друга. Тот встрепенулся и на одном дыхании выпалил:

– Конец света!.. Конец… А вы… А вы…

И рухнул прямо на Мишкины руки.

7. БЕГЛЕЦЫ

Выбежав на двор, Мишка взглянул в сторону хутора: оттуда поднималось зловещее багровое зарево.

– Что там? Что случилось? Говори! – он снова стал трясти перепуганного мальчугана, пытаясь выбить из него хоть что-то вразумительное.

– Конец… света… А вы… А я вам…

– Это я уже слышал, – Мишка не сводил глаз с зарева, узнавая в нем отблески полыхавшего в «Погорельцах» пожара. – Там пожар? Да?

– Там… конец… света… Кормчий сказал…

– Что? Что вам Кормчий сказал? Сжечь все?

Андрейка вдруг пришел в себя и стал говорить вполне осмысленно:

– Да, Кормчий велел сжечь. Все. Потому что… Потому что туда не пустят.

– Куда это «туда»? – нетерпеливо переспросил Мишка, начиная догадываться о том, что произошло с хуторянами. – В пещеры? Да?

Мальчугана снова начало трясти, и он стал заговариваться:

– Пещеры… Если Кормчий… Он меня… А вы…

Мишка укрыл Андрейку своей теплой курткой и, оставив под присмотр матери, забежал в дом. Там он быстро достал из-под кровати свой армейский рюкзак десантника и проверил его содержимое. Там лежал моток крепкой веревки, мощный электрический фонарик, свечи.