Горшков Александр - Надежда и Вера

Игуменья взяла со стола раскрытую тетрадку и полистала.

– У меня есть одна знакомая, простая крестьянка с Украины, живет не в столице и даже не городе, а в глухом селе, хуторе возле дремучего урочища Холодный Яр[2]. Я там, кстати, бывала: неописуемой красоты места. Она не поэт, не писатель, а Господь наделил ее поразительным даром чувствовать суету этого мира и то, что находится несравненно выше этой суеты. Пишет на своем родном языке, по-украински, но так понятно:

Як жаль! Все в світі суєта суєт,

Хвилини, дні, роки – все пробігає мимо,

І гаснуть наших душ єрусалими,

Бо проміняли їх на дзвін монет.

В серцях жорстких там немає Бога,

Там блимає зневіри каганець,

Розтріпані вітри чатують на дорогах

І давить на чоло із терену вінець.

Зайти б у храм, коли нема нікого,

Ввібрати мудрість тисячі віків,

І душу зранену довірити лиш Богу,

І викинуть з кишені тридцять срібляків.

І помолитися б лиш так, як сам умієш,

І скинути тягар життєвих чвар,

І сокровення, що в душі лелієш

Покласти на священний той олтар.

Та знову день, і знов нові тривоги,

Волає натовп: «Дай землі, монет!».

І я минаю храм, і я минаю Бога,

І поринаю в суєту суєт...

Як жаль…

– Матушка, – Надежда робко взглянула на игуменью, тихонько утерев накатившуюся слезу от прочитанных строчек, – но почему Господь дает лишь услышать Свой голос? Почему Он не изольет на человека всю Свою благодать?

– А как ты думаешь, почему ученому не дано постичь сразу всю науку? Как было бы все просто: раз – и постиг все тайны. Так нет, зачем-то нужно трудиться, голову ломать, ночи не спать, месяцами из лабораторий не вылезать, корпеть над книгами, расчетами. Зачем все это? А тут сидишь-сидишь, корпишь-корпишь, вроде ухватился за ниточку, думаешь, что теперь-то весь клубочек потянется. Ан нет, еще больше запутался в проблеме. И давай все сначала. Ты сама ведь сколько училась. Зачем? Раз – и все знаю, все умею.

Так и в духовной жизни, Наденька: Царство Небесное силою берется, и те, кто трудится – получают его. Если бы Божественная благодать раздавалась налево и направо без всяких усилий и трудов, человек легко впал бы в духовное сладострастие: ходил и думал, что он уже святой. Зачем ему Бог, когда он сам бог? Вот почему Адаму был положен запрет рвать плод с древа познания, но он его преступил, нарушил. И что из этого вышло? Вышло то, что выходит каждый раз, когда человек пытается перехитрить Бога, поиграть с Ним в прятки или нарушить законы духовного развития. Пришел в монастырь – а тут, оказывается, трудиться нужно. А тут, оказывается, послушание нужно. А тут, оказывается, вера нужна особая. В монастырь-то по вере идут, а не по какой-либо другой причине: жизнь личная не сложилась, обиды со всех сторон навалились, крова над головой нет, жить негде.

В монастырь должна вести вера и полное отречение своей воли: только воля Божия! Все «я» – за монастырскими воротами. И тут-то начинаются все беды и напасти: то монастырь не такой – пойду искать другой, то настоятельница вредная – пойду искать другую, то сестры несправедливо относятся – пойду искать других сестер, которые меня будут гладить по головке, на ручках носить, восхищаться мною…

Или так: побыл в монастыре немного – и вскоре назад. Зачем ему монастырь, жизнь монашеская? Все уже знаю, все умею, все постиг. И пошел проповедовать Бога, да под гитару: дрынь-дрынь, дрынь-дрынь… «Радость моя, не скорби ни о чем!». Зачем скорбеть? Это святой Давид скорбел: «Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу». Это пустынники, отцы наши преподобные, исповедники веры Христовой скорбели, плакали, сокрушались о грехах своих. А нам зачем? «Не скорби ни о чем!». Серафим Саровский вышел из затвора аж через тридцать лет своего уединения в лесу, и то лишь после того, как ему велела Сама Пречистая Матерь Божия. А теперь все легко и просто: захотел – в монастырь, захотел – из монастыря. В руках монаха – четки и мобильный телефон, в кельях – интернет и телевизор. Вот и не скорбят ни о чем.

Игуменья заглянула девушке в глаза.

– Что, напугала я тебя? Не пугаю. Ты должна знать, куда и зачем идешь. Иллюзий быть не должно, тогда не будет и разочарований. Тогда будешь настоящей монахиней – по духу, а не лишь по форме. И тогда услышишь голос Творца – как слышит Его пустыня, как слышат звезды и вся вселенная.

5.

Избирательная кампания оправдала прогнозы всех политиков: она выдалась на редкость жаркой, бескомпромиссной и даже жестокой. Соперники не жалели средств на агитацию, обклеив весь город огромными бигбордами, листовками, плакатами, лозунгами. Среди желающих воссесть в кресло главного градоначальника были как люди, широко известные горожанам, так и новички – выдвиженцы от новых политических сил, обещавшие избирателям если и не совсем земной рай, то что-то очень близкое к нему.