Гавриленко Василий: Бремя Мертвых

Левиафан поднял голову, негромко заскулил.

-Молчи, животинка.

Перебирая бусины на четках (ровно тридцать три, по земным годам Христа), отец

Андрей совершил Иисусову молитву.

-Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного.

Совершив молитву, потянулся до хруста в костях.

-Припозднились. Спать пора.

Отец Андрей укрылся стеганым одеялом и скоро уснул. Пес Левиафан лежал у его ног, таращась в темноту.

Среди ночи проснулся, откинул одеяло с головы.

-Брат Иов, - позвал негромко.

Левиафан гавкнул, потряс башкой.

Отец Андрей сообразил, что находится не в келье, а брат Иов уже предстал пред лицом

Господа.

Что-то сжалось внутри, точно выпил кружку студеной воды.

Так уже бывало с отцом Андреем: точно медведь, наваливалась на него глухая тоска, придавливала, ломала.

-Леви, поди сюда.

Пес вскочил, бросился к хозяину, облизал осунувшееся бородатое лицо.

-Ну-ну, животинка.

Отец Андрей обнял собаку за шею и, успокоившись, вновь провалился в сон.

-Вишь, как огород вскапывать надо? Главное - правильно лопату держать, тогда ни

мозолей не будет, ни руки не устанут.

Левиафан слушал, склонив голову. Солнце стояло высоко, по небу ползли редкие

облака.

-Благодать, - улыбнулся отец Андрей (от вчерашнего отчаяния осталась лишь небольшая

морщинка между бровями).

Положил лопату, подвинул к себе корзинку с луком-севком: маленькие луковицы из

которых легко и быстро выползет перо.

-Ежели посадить в землю луковицы большие, пера не дождешься, а луковицы сгниют, -

бормотал отец Андрей. - А так будет на окрошку лучок.

Левиафан мотнул башкой, негромко гавкнул.

-Ну, да, тебе-то зачем окрошка, ты не любишь...

Закончив с луком, отец Андрей принялся за картошку.

Усталость разливалась по каждой жилке, но это была приятная усталость. Отец Андрей, лежа у кострища, с удовольствием поглядывал на свежие грядки. Скоро пойдут всходы. А

там и до плодов недалеко. Да, он остался один-одинешенек посреди мира, обработанного

пандемией, как кукурузное поле - пестицидами, но жить-то надо. Работать надо,

выращивать еду.

Левиафан ткнулся башкой в колено отца Андрея.

-Ты прав, животинка. Не один-одинешенек, а с тобой.

Отец Андрей сунул руку за пазуху. Вынул 'Библию' карманного формата. Раньше, до

Беды, он не часто обращался к Священному Писанию (да чего там, если честно, вообще не

прикасался к Книге книг, отвлекаемый житейскими заботами). Теперь же времени - вагон

и маленькая тележка.

Зашелестел страницами.

Вот 'Откровение Иоанна Богослова'.

Перед глазами отца Андрея возник всадник на бледном коне, в куколе, в черной

накидке. Глаза блистают красным огнем. В руках всадника - коса. Взмах! - и летят наземь

людские головы, отсекаются члены, рассекаются тела.

Отец Андрей заложил страницу пальцем, задумался, глядя в небо.

'Чаю воскресения мертвых', - вспомнилось одно из колен Символа веры.

Эх, когда б и вправду воскресли мертвые! Воскресла братия, воскресли жители городка, воскресла та девушка с коляской, воскрес ее младенец. Можно было бы жить, как прежде.

Жить - не тужить.

Подул ветер, отец Андрей поежился.

-Господи милосердный.

Перекрестился.

Господу виднее, что делать с рабами своими... Хотелось бы, чтобы люди не просто

воскресли, а воскресли красивыми, облагороженными и в прекрасном месте. В раю.

'Идиот, никто не воскреснет. Никто и никогда', - мысль, внезапная, как пуля, вонзилась в

мозг.

-Да что же это со мной? - пробормотал отец Андрей.

Принялся молиться, но два беспощадных слова засели в голове прочно. Намного

прочнее, чем он предполагал.

Однако, отец Андрей ошибся насчет 'никто и никогда'.

Он рубил дрова во дворе, когда залаял Левиафан.

Отец Андрей поднял голову и остолбенел.

Со стороны кладбища к нему брели монахи. Его братия, которых он не так давно

похоронил. Брат Иов, брат Афанасий, брат Николай, брат Артемий, отец настоятель...

Отец Андрей вспомнил свои давешние размышления о красивых, облагороженных

людях, воскресших в раю. Что ж, Господь решил иначе...

Брат Иов приволакивал левую ногу; у брата Афанасия с правой щеки отвалилось мясо и

виднеются зубы; брат Николай потерял руку; брат Артемий - левый глаз, а отец-

настоятель и вовсе передвигается на четвереньках. И у всех - распухшие, синие лица, вокруг которых роятся мясные мухи.

Дунул ветерок, отец Андрей ощутил трупный запах. Рвота подступила к горлу, но он