Санин Евгений - Божий суд

И радости, и скорбь лишений

Здесь были общими всегда.

Союз с такой женой прекрасен,

И это — ясного ясней!

С одним лишь князь был не согласен —

Что был во всем согласен с ней!

Мономах

Что дети?

Г и т а

(потягиваясь и зевая)

Спят! Так сладко-сладко...

Мономах

И ты еще поспи пойди!

Г и т а

Утро! Не будет же порядка...

Мономах

Тогда скорее их буди!

Г и т а

Да пусть поспят... Совсем немножко!

Наш Святослав вчера упал —

Я это видела в окошко.

Как бы теперь не захромал!

Мономах

Не захромает, иль забыла

То, что его, как и меня,

Судьба впервые посадила

Уже в три года на коня!

Г и т а

(жалобно)

Да ведь ему одиннадцати нет!

Да и Мстислава не жалел ты тоже...

Мономах

Я князем стал в двенадцать лет!

А дед мой — и того моложе!

Г и т а

Да-да, я помню, кто твой дед!

Ты — царский внук и, Боже правый,

Наследник всех его побед,

В тебе — частица римской славы!

Мономах

Я русич! И сказал тебе сейчас

О князе — Ярославе Мудром!

Ну, чем твои ромеи лучше нас?

Г и т а

(пытаясь остановить мужа)

К чему такие речи утром?

Мономах

Что грамотны они, так что ж?

И мы читать-писать умеем.

Их град красив? И наш на их похож.

Они храбры. Мы тоже не бледнеем!

У них история? Немало лет и нам!

И если перейти к победам, —

Мы щит прибили к их вратам,

Чтоб вечно помнили об этом!

А наши русские купцы?

Они так честно всё считают,

Что с ними всей земли концы

Иметь дела предпочитают!

Г и т а

В моей далекой стороне

Я слышала про вашу честность.

Но Рим Второй, доверься мне,

Имеет большую известность!

Мономах

Я лишь отчасти согласиться рад.

Да, Рим столицей мира был, не спорю,

Но заменивший его золотой Царьград

Нас лучше разве тем, что ближе к морю!

Стоит, гордясь собою, сотни лет.

И тут, я подхожу к итогу:

Где есть гордыня — места Богу нет.

А на Руси всегда есть место Богу!

Друг друга травят ядом, жен сквернят,

Их клятвам верить невозможно,

И ведь святыми себя мнят,

Живя напыщенно и ложно!

Без жалости лишают глаз

Своих врагов, не видя сами,

Что сами-то они как раз

Слепые — с целыми глазами!

У нас же и законов нет

Против насилий, отравлений.

И знаешь почему? Ответ:

У нас нет этих преступлений!

По правде и по совести живем,

Который век, Отчизну поднимая,

Причем, не чьим-то, а — своим трудом!

Г и т а

Да-да, я разумею, понимая!

Лишь одного я не могу понять,

Хотя об этом говорить без толку...

Как без борьбы ты мог отдать

Великий стол князь-Святополку?!

Мономах

Чтоб не было меж братьями войны,

Я сделал всё, как надо, по закону,

И целовал на этом крест, икону —

Для блага и спокойствия страны!

(подбирая слова)

Как бы сказать, чтоб ты понять смогла...

Г и т а

(перебивая)

Мне говорил Олег, я не забыла:

Теперь ты — с силой без великого стола,

А у него — великий стол без силы!

Мономах

Пусть это так! Но Русь моя

Жива, хоть и полна слезами,

И больше жизни жажду я:

Пойти на половца с князьями!

(с жаром)

Покуда русский род не вымер,

Нам бы вернуть былую честь...

Г и т а

(прижимаясь к мужу)

Ох, и мечтатель ты, Владимир,

Мономах

(слегка обижаясь)

Не обессудь — каков уж есть!

Г и т а

(покрывая его лицо поцелуями)

И я люблю тебя за то,

Что, по Руси не правя тризну,

Ты любишь, как другой никто —

Ох, слово трудное — Отчизну!

Мономах

Она и для тебя теперь

Своей отныне стала тоже!

И для меня она, поверь,

С тобой роднее и дороже!

Г и т а

(качая головой)

О, сколько пролила я слез,

К ней привыкая через слезы...

Летом — жара, зимой — мороз,

И — эти странные березы...

Потом гляжу — здесь знают в моде толк,

И в книгах смыслят, буквы разбирая.

И Русь за дверью — не медведь и волк,

А красота — от края и до края!

Сначала полюбила я весну,

Потом уже скучать стала о лете,

И, наконец, березы белизну

Впервые рассмотрела на рассвете...

Мономах

(смеясь)

Вот, что писала тетушка моя

Нам из из Парижа — Анна Ярославна:

В какую глухомань попала я!

То Франция! А дальше — и подавно!

Г и т а

Да, много городов, рек, гор, полей!

Но пусть не обижаются все страны,

А Русь твоя, и правда, всех милей...

Раздается стук в дверь, и появляется взволнованный гридень.

Мономах

Что там еще?

Г р и д е н ь

Там половцы, князь! Ханы!..

Тот же зал. Только теперь освещен трон и затемнен угол с летописцем. Около трона, в ожидании выхода Мономаха, стоят: Архиепископ, Ратибор с сыном Олбегом и три вооруженных гридня. Вдоль стены — старшие дружинники и бояре.