Санин Евгений - Око за око

Квинт кивнул на египтянина, который, вздрогнув, еще быстрее стал водить тряпкой по сапогам. Эвбулид взглянул на раба и предположил:

— О чем еще может думать всегда голодный раб?.. Наверное, слышит вкусные запахи и хочет есть. Ты позволишь Армену накормить его на кухне?

— А это ты сам спроси у него! — предложил Квинт.

— Но ведь ты... вырвешь у него за это язык!

— Конечно!

Римлянин, с усмешкой взглянув на растерявшегося Эвбулида, сам обратился к рабу:

— Как ты посмел не ответить моему другу? Египтянин вздохнул и стал водить тоскливыми глазами по комнате.

— Квинт, не надо! — не выдержал Эвбулид, жалея, что поддержал этот разговор.

Но римлянин не унимался.

— Значит, ты и мне не хочешь отвечать? — с угрозой спросил он раба. — Знаешь, как я поступаю в таких случаях? А ну выбирай, что тебе дороже — язык или голова, с которой ты сейчас же распростишься за неподчинение господину?!

— Квинт! — закричал Эвбулид, с ужасом глядя на сжавшегося раба. Понимая, что еще мгновение, и египтянин не выдержит этой пытки, он хлопнул в ладоши: — Эй, повар!

— Да, господин? — тут же послышалось из кухни.

— У тебя все готово?

— Конечно!

— Вноси!

Эвбулид, словно ненарочно, встал между Квинтом и рабом и стал показывать гостю, на какое клине ему забираться.

Собственноручно пододвинул для удобства под ноги римлянина маленькую скамейку. Остывая, Квинт погрозил рабу кулаком, забрался на покрывало и лег, опираясь на левую руку.

4. Званый ужин

Повар, приветливо улыбаясь, внес небольшой столик, уставленный блюдами из рыбы и мяса. Между ними стояли мисочки с острыми приправами и соусами. С этих возбуждающих аппетит блюд греки всегда начинали свои пиры.

— А где же яйца? — нахмурился Квинт, придирчиво осмотрев столик.

— Я думал, что здесь, в Афинах... — начал было Эвбулид, но Квинт оборвал его:

— Я не собираюсь менять своих привычек ни в Риме, ни в его провинциях! Раз заведено моими предками начинать трапезу яйцами и заканчивать ее яблоками, пусть твой повар так и сделает!

Эвбулид жестом поторопил повара выполнять приказание гостя, и пока тот возился на кухне, выскочивший из угла раб надел на головы пирующим венки из роз. Помогая ему ровнее уложить венок, Эвбулид почувствовал, как дрожат руки египтянина.

— Вот это другое дело! — обрадовался Квинт, замечая в руках вбежавшего повара миску с яйцами. — Молодец!

Повар зарделся от похвалы.

Квинт заметил это и сдвинул брови:

— Но я уверен, Эвбулид, что твой повар — большой мошенник и плут!

— Это не мой повар — я нанял его сегодня на агоре!

— Какая разница! — продолжал злословить в адрес переминавшегося с ноги на ногу повара Квинт. — Все они рады отщипнуть кусок от чужого добра! Мы в Риме держим их в кулаке, и чуть что — наказываем розгами. А у вас, говорят, один повар так обогатился остатками со стола своего господина, что купил себе десять больших домов!

— Ты, наверное, слышал это в цирюльне? — улыбнулся Эвбулид.

— Это еще почему?

— А потому, что тот повар, кстати, звали его Мосхион, и служил он Деметрию Фалерскому, построил себе не десять, а три дома. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что он, действительно, был большим мошенником, и в Афинах даже высокопоставленным семьям приходилось страдать от его наглости.

— И этот из того же теста! — подвигаясь к столику, проворчал Квинт. — Все рабы и вольноотпущенники — воры и мошенники!

Он поводил над блюдами рукой, не зная, с какого начинать. Наконец остановил свой выбор на дымящейся колбаске. Обмакнув ее в щедро сдобренную чесноком подливку, поднес к дрогнувшим от нетерпения губам.

— О-у-гмм! — промычал он, вонзая в нее крепкие зубы.— М-мм!

Эвбулид с недоумением покосился на зажмурившегося от наслаждения гостя. Квинт расправлялся с колбаской так, словно сидел у походного костра, а не в требующем уважения афинском доме. Видя, как тают в мисках колбаски и мясо, Эвбулид заторопил повара, чтобы тот вносил новый столик.

При виде перемены блюд глаза римлянина заблестели. В огромной чаше, обложенный яблоками и зеленью, истекал розовым соком поджаренный до румяной корочки заяц. В маленьких кастрюльках млечно белели сочные кальмары, алели вареные крабы, чернели особым способом приготовленные куски черноморского ската. Вид толстобокого угря, круто засыпанного крупинками соли, вызвал у Квинта восторг.

— Да таким угрем не побрезговал бы сам владыка морского царства — Нептун! — воскликнул он, вырывая обеими руками целый бок у свернутой в кольцо рыбины. — Но, Эвбулид! — в его голосе зазвучал упрек. — Ты хочешь, чтобы я умер от жажды? Где вино? Почему я до сих пор не вижу вина? Эвбулид заколебался1, но все же дал повару знак принести ойнохойю и кратер2.