Илья Соколов - Расщепление

- Я как айсберг в океане - очень плохо управляем… - напевает Кот во время процесса. Чай будет крепким.

- Сахар?

- Две.

Он смотрит на Химену хитрым взглядом, словно пьяный хирург на опухоль. Одежда девушки всё ещё мокрая. Сапожки в грязи, джинсы измяты. Футболка сидит в обтяжку. Равные края оборванной ткани вместо рукавов. Чёрный крест спереди на красном цвете.

- Переоденешься?

Кот дергаёт за подсвечник старинного стиля - это ручка встроенного в стену шкафа, который медленно распахивает пасть.

Из шкафа, оттолкнувшись от ржавой пружины, выпрыгивает смирительная рубашка, пару раз бьётся о противоположную стену и с нежным шуршаньем стелется у ног девушки.

Химена снимает свою одежду. Кот, загадочно улыбаясь, любуется её гладким телом, отхлёбывает чай.

- Странная у тебя красота, - мурлыкает он, когда девушка облачается в смирительную рубашку. Длинные рукава она закатала, не решившись их оборвать, уселась за стол из пальто.

- Хочешь есть? - спрашивает Кот. - Есть аминазин, инсулин, сульфазин, трифтазин, аскофен, глюкоза, гистамин, н-диметилтриптамин, псилоцин, серотонин, фламизин, аманита мускария…

- Спасибо, спасибо. Мне не надо.

- Заставлять не стану.

- А чем ещё здесь кормят? - её отстранённый взгляд в окно.

- Всем. Первоклассный хавчик. Но только не для нас, - Кот тоже оглядывается на окно. В стекло стучится темнота. Чёрно-жёлтый торжествующе указывает лапой на лампу. Кремовый свет отпугивает тьму. Кот снова поворачивается к отпивающей из кружки девушке. Чёрная часть её волос немного блестит, а белая половина уже высохла.

- Расскажи мне всё подробно, - просит Кот.

- Это будет не трудно… - говорит она, упираясь в спинку соломенного стула. - Я много раз пыталась выйти из жизни… В общем, я залезла на крышу, села на качели… Пошёл дождь, самый обычный… Я спустилась на улицу, где было очень темно… Никого со мной не было. Я пошла по ночному городу… Перешла мост, зашла в воду… Появился ты и не дал мне сдохнуть… Потом мы добрались сюда… А здесь я рассказываю тебе, как я пыталась выйти из жизни…

Чёрножёлтый нахмурился.

- Потерю памяти не помнишь? - спрашивает.

- Нет. Но я могла её забыть.

- Дежа-вю, связанное с этим местом? - Кот побрякал пальцами себе по голове. - Может, ты уже была здесь раньше?

Химена пожала плечами пространство вокруг себя.

- У вас тут есть человек без лица, отделивший его от себя выстрелом под подбородок из рогатки, - спросила она, как бы утверждая. - Он ещё протягивает ладонь для рукопожатия так, будто предлагает её купить.

- У нас тут есть Нигер из Ку-клукс-клана, - говорит Кот.

- Когда ты его кому-нибудь представляешь, то обычно говоришь…

- “Кстати, он - негр”. - Заканчивает Кот мысль собеседницы, пялится в свою опустевшую кружку. И говорит:

- Один больной, здешний пациент, 10 лет вынашивал хитроумный план мести, но забыл кому мстить…

- Утопился в рукомойнике. - Уверенно итожит Химена. Кот согласно кивает. Она говорит:

- Другой больной считал, что он абсолютно здоров. Пробовал пробраться на фотографию, пытался создать “стилет Росмана” и продать его на чёрном рынке, хотел избежать капюшонов… А закончил он эти лихие подвиги тем, что…

- Не перерезал себе горло ложкой, - чёрно-жёлтый собеседник не дал ей закончить.

- А старуха-силиконщица?

- Эта уважаемая пожилая женщина… - припомнил Кот, уставив морду в потолок. - Она ведь ведьма в отставке?

- Кажется, да.

- Живой рухлядью скитается она по больнице, показывая каждому фотку своего сыночка…

- И приговаривает “Какой он красивенький, правда?” А на фотографий - тошнотворное лицо сигаретного окурка.

По окончаний фразы Кот, демонстрируя крайнюю степень брезгливости, притворно дёрнул лапами. Затем он произнёс вот это:

- Ещё здесь был больной, который думал, что умер, и требовал себя похоронить по всем правилам “государственного закона о мёртвых”…

- Он орал репризы и пытался смастерить себе гроб из спичек. А после его пришлось похоронить под лавочкой в саду, та?к он был настойчив…

- Но иногда он выбирается из “могилы”, заявляя, что ему там одиноко, и склоняет других пациентов составить “загробную” компанию. Этакий мёртвый дуэт, - закончил Кот.

Ворох общей памяти обрывками разлетелся по комнате.

Они по-ночному молчали:

Смирительная рубашка на голом теле. Виденье облетелых тополей под ясным небо. Игла входит в нёбо. Игра тушит ко?ды. Длинные рукава закатаны до лунного листопадения. Сырой утренний рассвет ночи над Городом. Обтянутые серыми шкурами кожи, скелеты бегают наперегонки в поисках свободных могил. На дорогах расселись вороны. Пустой ветер треплет траву у склепов. Город-кладбище мёрзнет утренней тишиной…