Геманов - Первый инженер. Книга первая.

- Мне больно смотреть, как мои потомки исчезают во мраке. Медленно умирает мой народ. Мои плоть и кровь. Пройдет еще немного времени и последние кирки затупятся, топоры проржавеют и мой род прервется. И только орки будут рассказывать о нас своим детям в сказаниях.

Фигура замолчала и грозно нахмурила брови.

В толпе раздалось несколько истошных женских криков, а спустя пару ударов сердца по неподвижно замершему гномьему морю сперва тихо, а потом всё более и более громко пронеслось имя:

- Это же Ортрун, предок всех гномов… Ортрун… Первоначальный… Владыка…

У Ранбарта сдавило горло, стало трудно дышать. То что сейчас происходило на его глазах было настолько запредельным событием, что у молодого гнома начала кружиться голова. Оглянувшись по сторонам юноша увидел, что в подобном состоянии находятся все гномы. А у всегда сурового и грозного главы его рода подозрительно заблестели глаза.

Владыка еще раз окинул взглядом площадь, переложил боевой топор из руки в руку.

Слева от Ранбарта началась какая-то возня. Один их старших кузнецов весьма ощутимо тыкал огромным кулаком под ребра своему сыну и не отрывая глаз от Первоначального беспрестанно повторял:

- Запоминай, запоминай, дубина каменная. Топор запоминай. Доспех запоминай, каждую детальку запоминай. А не запомнишь, я тебя на наковальню положу и молотом так оприходую, и мамка не защитит… Запоминай, запоминай…

Ранбарт после этих слов встрепенулся и впился взглядом во Владыку.

Владыка был красив и могуч. Все сказания что слышал ранее гном об Ортруне не давали почти никакого описания его внешности. Почему это так произошло Ранбарт понял мгновенно. Описать простыми словами, как выглядит Первоначальный попросту невозможно. Ортрун настолько прекрасен в своих великолепных, невиданных никогда ранее доспехах, что рассказать кому-либо этом не получится. А борода Владыки… Такую бороду может иметь только один гном в мире. И имя этого гнома - Ортрун…

Рудокоп так засмотрелся на Первоначального, что не сразу сообразил, что тот снова начал говорить:

- … я этого не допущу! Я люблю слушать как стучат кирки об камень. Я люблю когда дымы кузниц поднимаются к самым небесам. Люблю слышать как кричат в ужасе наши враги. А вы! Что делаете вы? - голос Ортруна стал поистине страшен. Гном резко взмахнул топором и сердито нахмурился. - Я сейчас слышу только как смеются наши враги надо мной и над моим народом! Хватит! Больше этого не будет. Я забрал ваших правителей к себе в чертоги. Для вас прошло двести ударов сердца, а для них долгие годы. У меня они набирались тайных знаний у наших лучших мудрецов.

Владыка расправил плечи, победно вскинул подбородок:

- Теперь всё зависит от вас. От каждого из вас. Судьба всех гномов в мире в ваших руках. Я ухожу, но помните, что только самых достойных я жду в своих чертогах. Помните это.

Первоначальный неодобрительно посмотрел на стену королевского замка, явственно нуждающуюся в серьёзном ремонте, раздраженно плюнул на землю и исчез.

Прекрасная музыка, солнечный свет и великолепное сияние исчезли вмести с ним. Гномы на площади замерли в молчание и лишь слабый крик короля отчетливо донесшийся из провала нарушил тишину:

- Твою дивизию! Вытащит нас кто нибудь из этой дыры или нет?

Высокий и худой (разумеется по меркам гномов) Верховный маг метался из угла в угол по небольшой комнате вплотную примыкавшей к личному обеденному залу короля. Сам же Его Величество с испуганным лицом, прятался за широкой спинкой кресла и время от времени выглядывал из-за неё, пытаясь хоть немного успокоить мага.

- Павел Анисимович! Прошу вас не горячитесь! Так вы всё помещение вдребезги разнесете!

Маг резко остановился зло зыркнул глазами по сторонам, обхватил руками голову и тяжело плюхнулся на скамью, целиком вырезанную из красивого темно-зеленого камня.

- Да успокаиваюсь я, успокаиваюсь. Я уже говорил вам, голубчик, что моя психоматрица в момент переноса вошла в небольшой конфликт с матрицей предыдущего владельца тела. Что-то пошло не так, как должно идти. Но слава Богу, дело это поправимое и чувствую, что с каждым разом приступы моего неконтролируемого гнева становятся всё слабее и слабее. Скоро я полностью возьму ситуацию в свои руки, - к концу речи Павел Анисимович действительно несколько угомонился, лицо разгладилось и с него почти сошло гневное выражение. Глубоко вздохнув маг вскочил со скамьи, протяжно зарычал и обратился к Осипову: