Фредерик Перлз - Эго, голод и агрессия

Недавно ко мне на консультацию пришел один человек, желавший поговорить исключительно о застенчивости. Его удивляло, что, против его ожиданий, он чувствовал застенчивость, разговаривая не с начальством, а с подчиненными, особенно со своей машинисткой. Будучи неспособен, либо не желая выдавать раздражения, вызванного машинисткой, он ощущал неуклюжесть, неловкость и застенчивость в ее присутствии. Подавлению было подвергнуто не само раздражение, а его выражение, и он почувствовал немедленное облегчение, когда я настоял на том, чтобы он обращался с ней в своем воображении так, как желал бы делать это в действительности, развязал себе руки. Хорошо владея своим воображением, он не ограничивал себя в крепких выражениях, свободно изливая накопившийся гнев и раздражение, перенося его из пограничной зоны на передний план, где ему и следовало быть. В данном случае действий в области фантазии оказалось недостаточно; позднее он сообщил мне, что сменил машинистку. Взрыв воображения придал ему достаточно уверенности для того, чтобы разоблачить и даже уволить высокомерную сотрудницу.

Термин «застенчивость» вовсе не плох. Oн указывает на ретрофлексию, на то, что внимание субъекта направлено на самого себя, а не на объект, вызывающий раздражение или потенциальный интерес. Он предполагает эмоцию, направленную вовнутрь, а не вовне, сознание черт характера или поведения, вызывающих собственное презрение или осуждение.

Часто застенчивость образует ядро, которое обрастает впоследствии определенным количеством характерных черт. Под ее влиянием некоторые становятся людьми наглыми, опрометчивыми, бесцеремонными, циничными, грубыми или богохульными. Другие развиваются в противоположном направлении и становятся услужливыми, елейными (Урия Хип) или неловкими до такой степени, что начинают ронять и ломать вещи, разливать жидкости («случайно», «ничего не мог с этим поделать»). Избегание вызывающего дискомфорт объекта часто проявляется в виде неспособности смотреть ненавистному или любимому человеку прямо в глаза, и тогда застенчивый индивидуум, опасаясь, что это может выдать его, пытается преодолеть свою установку, вырабатывая у себя неподвижный взгляд.

В каждом приступе застенчивости играет свою роль некое сдержанное (не подавленное) действие или эмоция, нечто несказанное или несделанное. Очень часто основой застенчивости становится неспособность сказать четкое «нет!» в ответ на те требования, в которых хотелось бы отказать. Злость на того, кто предъявил нам эти запросы, оставляет нас с чувством слабости и бессилия, создающим атмосферу напряжения и застенчивости. Неспособность сказать «нет!» выражает обычный страх внесения изменений в среду обитания, в данном случае страх потерять расположение окружающих. Разница между проекцией и застенчивостью состоит в том, что при проекции «нет!» бесследно исчезает, как только дело доходит до выхода на передний план, и снова появляется в виде чувства того, что вам было в чем-то отказано. При застенчивости «нет!» остается в пограничной зоне; оно стремится стать явным, но вы желаете сохранить его в неизвестности.

Важно уметь различать застенчивость и осознавание себя75. К сожалению, не существует слова, передающего значение самосознания, которое бы также не предполагало включенность в этот процесс ретрофлексии. Однако это не тот случай. Самосознание означает — по крайней мере лично для меня — субъективное состояние первичного чувства осознавания собственного бытия наряду с другим чувством, отражающим то, как осуществляется данное бытие «первичного нарциссизма» в терминах психоанализа. Термин «интуиция» в бергсоновом смысле вполне подошел бы, но помеха в том, что слово это используется в основном для указания на психический акт. Следуя широко распространенному обычаю, принятому в среде ученых, составлять термины из греческих и латинских корней, я готов предложить слово «аутоэстетичный» («autaesthetic»), которое обозначало бы «осознание собственного бытия и поступков», но за исключением опасности смешивания с «застенчивостью». Я полагаю, что выражение «осознавание себя» вполне способно передать заложенный в него мною смысл. Когда, например, вы настолько поглощены танцем, что начинаете ощущать единство разума, души, тела, музыки и ритма, вы осознаете вдруг, какое удовольствие может доставлять самосознание, «чувствование» себя. Однако вы можете почувствовать беспокойство, которое не позволит вам уловить музыкальный ритм, либо ваш разум вступит в разногласие с телом, либо вам не удастся достичь гармонии с партнером по танцу. Если в подобных случаях вам хотелось бы излить свое разочарование, но вы этого не делаете, тогда место самосознавания занимает застенчивость.