Роланд Грин - Властелин Смерти Танзы

был слишком острым для того, чтобы, свободно пройдя сквозь плоть, застрять в досках

палубы.

При таком обстоятельстве, Конан остался только с кинжалом против двух

фехтовальщиков. Пришлось отступать. Пятясь, он приметил бочонок с водой, привязанный к

палубе канатом. Одним ударом разрубив веревку, варвар развернул бочонок к себе и резким

толчком заставил его катиться в сторону двух речных разбойников. Один из них не смог

увернуться и запрыгал, подняв отдавленную ногу. Его, сотрясающие воздух, вопли оборвал

моряк сокрушительным ударом по черепу.

Последний пират кинулся на Конана с яростью берсерк и… и полностью презрев

всякую осторожность. Он не заметил, как варвар подобрал упавший обод от бочки.

Железный обод встретился с мечом, высекая искры, а нападавший взвыл, поскольку кинжал

киммерийца глубоко погрузился в его живот, найдя щель в старой кирасе.

Сейчас Конан мог увидеть, что освещенная палуба почти полностью освободилась от

живых пиратов. Некоторые из них предпочли перелезали или перепрыгнуть через борт,

спасая свои жизни. Конан побежал к бочонку, поднял его и направился к борту, где в

непосредственной близости в воде покачивалась большая шлюпка.

Был ли бочонок пуст, или нет - не понял даже сам киммериец. Но, тем не менее, был он

достаточно тяжелым, чтобы проломить днище лодки. Почти расколотое на две части,

пиратское судно теперь дрейфовало вдаль с облепившими его выжившими разбойниками.

дрейфовало далеко, с выжившей, облепившей его командой. Еще одно уцелевшее каноэ

трусливо уносились прочь. Такое поспешное бегство пиратов не могло не успокоить моряков

и не вернуть им присутствие духа.

Человек с опрятной седой бородой и бегающим взглядом, едва достигающий плеча

киммерийца, подошел к Конану.

— Большое спасибо, друг. Ты проявил себя достойно. Как тебя называть?

— Селлус, — кратко представился ему варвар.

Казалось, этот человек не был способен продать офирцам спасителя своего судна и

самой жизни. Правда, тысяча золотых корон могла поколебать рассудок самого мудрого из

людей больше, чем выпитое пиво или вино.

— Твоя внешность выдает северянина.

— Я это не отрицаю, — пожал плечами Конан. — А ты являешься капитаном?

— Нет, капитан лежит мертвый со стрелой в горле. Я – левит из Мессантии, владелец

«Сирдиса». Ты мне понравился, и я могу вознаградить тебя.

— Я бы не отказался без помех добраться до Шамара, — сказал Конан. — Что же

касается чего-то большего… Я сражался с пиратами, встав на сторону справедливости и

12

закона. Ты в силах сам оценить мои заслуги, и я приму суждение честного человека.

Глаза купца изучали варвара. Киммериец подозревал, что торговец был тем, кто знал,

как сберечь лишнюю монету, и его слова не требуют дополнительного подтверждения.

Улыбка кривила его губы, поскольку он думал о том, как бы торгаш изумился, узнав

что его спаситель начал свою жизнь на землях Хайбории, в качестве вора в Заморе. Может

быть, не самый успешный из воров, он, тем не менее, проявил благоразумие не выступить

заодно с пиратами. Что в результате и привело к нынешней ситуации.

— Клянусь честью, ты отправишься с нами! И притом в лучшей имеющейся свободной

каюте. Также кошелек у тебя немного потяжелеет. Таким образом, по достижению Шамара

твой желудок не будет страдать от голода.

— Я и в мыслях не рассчитывал на большее.

Варвар несколько кривил душой, но этот левит также не казался человеком,

располагающим к большей честности и откровенности.

Глава 2.

В течение двух дней после разговора, пока «Сирдис» двигался вверх по реке к Шамару,

Конан спал мало и неспокойно. При этом он не снимал сапог и не расставался с оружием.

Но не скупость левитов сделала киммерийца осторожным. Дело в том, что они являлись

мессантийцами, подданными короля Аргоса. Офир был не единственной страной, где за

голову варвара обещали награду.

Проживание Конана в Аргосе, какое-то время назад, в основном нельзя было назвать

простым. Те же периоды его пребывания, что выглядели достаточно безоблачными, могли

повредить репутацию некой дамы, а это не соответствовало понятиям киммерийца о чести.

Все началось после того, как он фактически стал одним из хранителей, защитником города

без предварительного одобрения короля. Ну, а закончилось дело прыжком с разбитого

причала на борт первого же судна, уходящего за границу.