Неизвестно - Дженни Даунхэм-Пока я жива

-Ну и как оно? –интересуется Зои.

-Да так.

Меня ослепляет вспышка света сквозь занавески. Видно только, как блестят Зоины зубы.

-Он тебе понравился?

Я думаю о Джейке, который лежит в комнате наверху; рука свесилась с кровати на пол.

-Сама не знаю.

Зои затягивается, бросает на меня любопытный взгляд, выдыхает дым.

-К этому надо привыкнуть. Мама как-то сказала, что секс- всего лишь три минуты удовольствия. Я подумала: и все? У меня будет не так! И я добилась своего. Если парню дашь понять, что тебе с ним просто офигенно , то все и вправду проходит хорошо.

Я встаю, иду к окну и раздергиваю занавески. Фонари еще горят. Рассветет явно не скоро.

-Ты просто ушла оставив его наверху? –спрашивает Зои.

-Вроде того.

-Это не очень красиво. Вернись- и давайте еще разок.

-Не хочу.

-Ну, домой пока тоже нельзя. Я под кайфом.

Она тушит окурок в пепельнице, укладывается рядом со Скоттом и закрывает глаза. Я долго-долго Сиду и смотрю на нее, наблюдаю, как при дыхании поднимается и опускается ее грудь. Гирлянда огней на стене бросает отблеск на ковер. Там же, на полу, лежит маленький овальный коврик в сизых морских разводах.

Я возвращаюсь на кухню и ставлю чайник. На столе лежит лист бумаги. На нес написано: «Сыр, масло, фасоль, хлеб». Сидя на табуретке, я добавляю: «Ирис с шоколадом, шесть шоколадных яиц». Больше всего мне хочется шоколадных яиц-обожаю их есть на Пасху. А до Пасхи еще двести семнадцать дней.

Наверно, нужно смотреть на вещи трезво. Я вычеркивая шоколадный яйца и вписываю «Шоколадный Санта-Клаус в красной с золотом фольге с колокольчиком на шее». Это, пожалуй, я еще съем. До Рождества сто тринадцать дней.

Перевернув листок, я пишу: «Тесса Скотт». Славное имя в три слога, как любит повторять папа. Если мне удастся написать свое имя на бумажке больше пятидесяти раз, все будет хорошо. Я пишу мелкими-мелкими буквами, как если бы я была зубной феей и отвечала на детское письмо. Побаливает запястье. Чайник свистит. На кухне клубится пар.

Пять.

Иногда по воскресеньям папа отвозит нас с Кэлом в гости к маме. Мы поднимаемся на лифте на девятый этаж. Тут мама обычно открывает дверь, произносит «О, привет!» и оглядывает нас троих. Папа некоторое время топчется на лестнице, и они перебрасываются парой слов.

Но сегодня едва мама открывает дверь, как папа разворачивается и идет к лифту –настолько ему не терпится от меня отделаться.

-Смотри за ней в оба, -говорит он, указывая на меня пальцем. –Ей нельзя доверять.

Мама смеется:

-Что же она такое натворила?

Кэла так и разбирает:

-Папа запретил ей идти в клуб.

-А, -протянула мама, -это так похоже на твоего отца.

-Но она все равно пошла. Только-только домой вернулась. Ее всю ночь не было.

Мама нежно улыбается мне:

-Ты познакомилась с парнем?

-Нет.

-Познакомилась, я же вижу. И как его зовут?

-Ни с кем я не познакомилась!

Папа в ярости.

-Это так на тебя похоже, -заявляет он. –Черт побери, в этом вся ты. Я так и знал, что от тебя помощи не дождешься.

-Да ладно тебе, -говорит мама. –Ведь ей от этого хуже не стало, разве нет?

-Ты посмотри на нее. Она едва стоит на ногах.

Все трое уставились на меня. Терпеть это не могу. Мне тоскливо, холодно, и живот болит. Ноет не переставая с тех пор, как мы с Джейком занимались сексом. Я не знала, что так будет.

-Вернусь в четыре, -бросает папа, входит в лифт. –Она почти две недели отказывается сделать анализ крови, так что позвони мне, если что-то изменится. Справишься?

-Да, конечно, не волнуйся. –Мама наклоняется и целует меня в лоб. –Я за ней присмотрю.

Мы с Кэлом садимся за стол на кухне, а мама ставит чайник, отыскивает среди стоящей в раковине посуды три чашки и ополаскивает их под краном. Достает из шкафчика пакетики с чаем, из холодильника молоко, нюхает его, выкладывает не блюдо печенье.

Я тут же засовываю в рот бурбонскую печеньку. Очень вкусно. Дешевый шоколад –сахар моментально поступает в кровь, в мозг.

-Я вам рассказывала про своего первого парня? –спрашивает мама, поставив чай на стол. –Его звали Кевин, он работал в часовой мастерской. Мне безумно нравилось, как он сидел, такой сосредоточенный, со стеклышком в глазу.

Кэл берет еще одно печенье:

-Мам, а сколько всего у тебя было парней?

Она смеется, откидывает длинные волосы за плечо:

-Нескромный вопрос.

-А папа был лучше всех?

-Ах, ваш отец! –восклицает мама и театрально хватается за сердце, отчего Кэл покатывается со смеху.