Иштван Фекете - Лутра

«Ух промахнулась, — поднял он голову. — Это Киз, крыса, даже мне она обычно сразу не сдается; кусается, пока есть силы».

Лутра выжидал. Он видел машущую крыльями сову и большую, бьющуюся в ее когтях крысу. У него даже мелькнуло было желание принять участие в этом поединке. Но ось торчала высоко над водой, и зоркую сову трудно обмануть. Впрочем, борьба скоро прекратилась. Ух несколько раз пыталась поднять крысу, но безуспешно, и лишь жалко волочила свою жертву. А крыса — опасный старый самец — была еще жива, вопреки ожиданию противницы. Приложив последние силы, Кис высвободилась из совиных когтей и, не то свалившись, не то спрыгнув, скрылась под колесом в темном вихре водоворота. А сова взлетела на трубу, свой сторожевой пост, и принялась приводить в порядок растрепанные перья.

Закружив полуживую огромную крысу, водоворот вынес ее в стремнину, куда за легкой добычей бросился Лутра.

Эта крыса не была перепачкана дегтем. Ни о какой борьбе тут и думать нечего было. Лутра взял ее в пасть, как собака, играя, хватает метелку, и поплыл к гладкому камню, месту вчерашнего пиршества, где откусил от крысиной тушки несколько кусков. Он не спешил, и когда крысиные остатки соскользнули с камня в воду, лишь поглядел им вслед, но не тронулся с места.

Зачем спешить? Луна еще только восходит, ночь длинна, н старая большая река сулит множество приключений во мглистой осенней ночи. Воздух чистый, спокойный. Собаки мельника молчат, не хлопают лопасти колеса, дом спит глубоким сном, и окна с густыми бровями видят сны о лете.

Держась тени, Лутра прошел по берегу, потом, свернув возле дома, пополз мимо поленницы к птичнику. Он то н дело останавливался, принюхиваясь; органы чувств его были напряжены до предела, как туго натянутый лук, но ни уши, ни нос, ни глаза не говорили об опасности. Правда, чутье не шло в счет, поскольку двор наполняла смесь запахов домашней птицы, собак, конюшни и дыма. Ничто не шевелилось. Подозрительных звуков не слышалось, только нежно лепетала вода под большим колесом.

Добравшись до конца поленницы, Лутра застыл на месте. Что-то было не так. Какая-то странная тревога разлилась в воздухе: потом щелкнули зубы, напряглись мышцы врага, и в момент, когда огромная долговязая собака выскочила из-за поленницы, Лутра, тотчас же подумав о реке, единственном пути для спасения, неслышно повернул назад.

Когда пес догнал ее, большая выдра, не уступавшая ему по величине, была уже на полпути к реке. Повернувшись, она укусила его в подбородок, и ловким змеиным движением, как умеют лишь выдры, тут же отскочила назад.

Пират взвыл от боли и хрипел от ярости.

—Уй-уй-уй… хр-р! Убью, р-р-растерзаю! — и опять прыгнул вперед.

По правде говоря, он подстерегал вовсе не выдру, и в борьбу вступить ему пришлось совершенно неожиданно. Заслышав писк крысы, он высунулся из-за стога соломы, где готовил себе зимнюю квартиру, и, когда увидел врага, к его надежде на легкую победу примешался основательный испуг. Выдра была огромная.

Когда собака предприняла вторую атаку, Лутра уже почти достиг берега. Схватка продолжалась недолго. Визжащий, хрипящий, крутящийся клубок распался, точно врагов расшвыряли в разные стороны, и Лутра спиной бросился в рокочущую воду, а Пират с воем поднял укушенную лапу.

— Что такое, что такое? — с лаем примчалась к нему его жена Марош, бывшая и ростом поменьше и потолще.

— Ай-ай, уй-уй, — воя, показал ей лапу супруг. — Что ж ты раньше ко мне не прибежала? Вдвоем мы бы прикончили противника.

Марош обнюхала, потом облизала его страшную рану.

—Пройдет. Я неслась во весь дух, но лис прошел по лесу, я изучала его следы.

Тут хлопнула дверь, и появился заспанный мельник с ружьем. Ружье никак не вязалось с его узкими длинными кальсонами.

—Что с вами стряслось?

Виляя хвостом, Марош стала подробно докладывать о случившемся, а тем временем Пират, хромая, подошел к хозяину и, сев на землю, просто-напросто поднял кровоточащую лапу.

—За мной!

В доме мельник зажег свет; осмотрев, промыл рану.

— Уй-уй! — скулил пес и вертел хвостом, давая понять, что ему больно.

— Не вопи! Это была выдра, и она тебя здорово тяпнула, вот все, что я могу сказать. Покажи свою морду. Тьфу ты! Как она тебя изукрасила!

Он принес тряпицу и пузырек с йодом. Обе собаки, не переставая вилять хвостами, одобряли его действия. Раненый Пират сидел, Марош стояла, и оба они не спускали глаз с рук хозяина.

—Держи вот так! Не отдергивай лапу, а то получишь! Поберегся бы лучше во время драки. Знаешь, дурья башка, сколько стоит шкура выдры?