Admin - kim kapari XXS

Наверное, сегодня я пишу в дневнике по­следний раз. Пока!

Пятница, 27 декабря 1996

А может быть, и нет! Сейчас попробую как можно более точно описать все, что случилось. _ _ Итак, тринадцатого приехал Лоренц. Он был со 1OD мной уже не так мил, как в Австралии. Почти не разговаривал, так же, как и отец.

Четырнадцатого Лоренц подогнал к нашему дому автобус «фольксваген». Пятнадцатого я по­просила его отнести на почту мое письмо и отдала ему конверт. Но он забыл и пообещал мне бро­сить его в ящик на следующий день. Но это было поздравление ко дню рождения, которое не долж­но было опоздать.

Поэтому я взяла ключ от машины, чтобы за­брать конверт. Но так как я не обнаружила его ни в бардачке, ни в каком другом месте, то решила поискать в багажнике. Я подняла дверь и залезла внутрь. Весь автобус до самой крыши оказался забит ящиками. На самом деле мне было не инте­ресно, что в них. Но почему-то я открыла один из

этих ящиков. Там оказались видеокассеты. Но в другом ящике тоже были кассеты, и я задума­лась» на фиг Лоренцу тысячи видеокассет.

Я провела в автобусе четверть часа, прежде чем в маленькой нише между ящиками обнару­жила чемодан. Он был не закрыт, что меня до сих пор удивляет.

Итак, я подняла крышку и нашла конверт. Толь­ко я собралась заглянуть внутрь повнимательнее, как заметила, что рядом с машиной кто-то стоит. Я страшно испугалась и снова засунула полуот­крытый чемодан в нишу. «ем

Но это был всего-навсего господин Брун, со- АО« сед, который вежливо спросил, нельзя ли отодви­нуть наш контейнер с мусором, чтобы там подмес­ти. Господи, я чуть не умерла от страха, и всё из- за господина Бруна и контейнера с мусором.

Даже трудно себе представить, что было бы, если бы меня обнаружили Лоренц или отец.

Но я не могла остановиться. Снова вытащила ' чемодан и конверт, чтобы тут же получить шок в тысячу раз более сильный. В конверте были фо­тографии. Гнусные. Порнографические. Я не мог­ла поверить, что Лоренц такая свинья. Меня затрясло. Но потом появился и хит: он фотогра­фировал еще и детей. Мне сразу же стало ясно, что снимки делал Лоренц, ведь он же фотограф, к тому же это его машина.

От увиденного меня затрясло. На одном сним­ке лицо ребенка выступало совершенно отчетли­во. Бедняжке лет десять, не больше. Мне стало его ужасно жаль. Постепенно до меня дошло, что Ло­ренц замешан в криминале. Потому что не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что именно на кассетах.

Мне стало так плохо, что чуть не вырвало пря­мо в автобусе. А потом началась паника; я снова убрала фотографии в конверт, снова засунула конверт в чемодан и снова задвинула чемодан в нишу. А потом закрыла машину и вернулась до- 138мой. Если бы я увидела Лоренца, я бы не смогла посмотреть ему в глаза. Меня бы вытошнило пря­мо ему на ноги.

Но я отдала предпочтение туалету. А потом заперлась в комнате и попыталась реветь. И даже зареветь не смогла, в таком трансе была я от этих фотографий. Так жалела этих детишек! И казалась сама себе такой мерзкой, потому что всё знала и ничем не могла им помочь.

Или все-таки могла? Надо было пулей лететь к копам и настучать на Лоренца.

В понедельник и вторник я еще вполне нор­мально ходила в школу и пыталась по мере сил вы­кинуть всю эту историю из головы. Но у меня ни­чего не получилось, потому что я чувствовала свою ответственность за этих малышей.

Во вторник вечером я все-таки собралась с ду­хом и стала действовать решительно. Написала от­цу письмо, в котором рассказала всё. Была убеж­дена, что отец и сам прекрасно поймет, что делать, стоит только ему узнать о подобном свинстве. К то­му же у него появился бы наконец интересный ма­териал для газеты. Ну, скажем, так: «Четырнадца­тилетняя девочка раскрывает преступление и вы­водит на чистую воду извращенного растлителя малолетних!» Или еще что-нибудь в этом роде.

А потом я приняла полпачки антидепрессанта. Таблетки остались еще от матери. Мне стало пло­хо, появилась тошнота, в глазах потемнело, и я по­теряла сознание.

Пришла в себя, когда меня везли на «скорой» в больницу города Д. Вокруг вертелись санитары, мне было просто мерзко; пришлось осознать, что я еще жива. Я совсем не боялась. И снова поте­ряла сознание.

Второй раз я очнулась, когда мне собирались промывать желудок. И тогда я решила, что больше никогда, никогда, никогда не буду пытаться отра­виться таблетками. Промывание желудка — это отвратительно.

Когда я снова пришла в сознание, я спросила медсестру, кто меня нашел. Нашел меня отец. Таким образом я убедилась, что он прочитал письмо.