Берт Хеллингер - И в середине тебе станет легко

В таком случае единственный выход для меня — просто подчиниться, покорно включиться в некий могущественный контекст, на счастье ли мое или на несчастье. Позицию, лежащую в основе такого поведения, я называю смирением. Оно позволяет мне принимать мою жизнь и мое счастье столько, сколько они продлятся, независимо от цены, которую платят за это другие. Когда приходит мой черед, смирение велит мне сказать «да» собственной смерти и тяжелой судьбе, что бы там ни было с моей виной и невиновностью.

Это смирение заставляет меня серьезно относиться к тому, что не я распоряжаюсь судьбой, а судьба мной. Что это она меня принимает, несет и дает упасть по законам, тайну которых я не могу и не вправе раскрывать. Такое смирение — соразмерный ответ роковой вине и невиновности. Оно делает меня равным жертвам и равноправным с ними. Оно позволяет мне чтить их не путем отбрасывания или ограничения того, что я получил за их счет, а именно тем, что, несмотря на высокую цену, я с благодарностью это принимаю, а потом передаю что-то из полученного дальше, другим.

Сегодня я говорил в первую очередь о вине и невиновности в контексте «давать» и «брать». Но у вины и невиновности много разных лиц, и действуют они многими разными способами. Ведь человеческие отношения — это взаимодействие и смена различных потребностей и порядков, которые тоже стремятся добиться своего при помощи разных воз-

42

можностей переживания вины и невиновности. Эти возможности переживания вины и невиновности я разберу, когда буду говорить о границах совести и порядках любви. Но кое-что еще я об этом скажу.

Порядок и полнота

Порядок — способ, позволяющий различному

взаимодействовать.

Поэтому ему присущи многообразие и полнота.

Он в обмене постоянном, он единит разрозненное и к общему свершенью собирает. Поэтому ему присуще движение.

Он преходящее заковывает в форму, которая ему дальнейшее существованье обещает. Поэтому ему присуща продолжительность.

Но, как и дерево, что прежде, чем упасть, плод породит, который его переживет, так и порядок со временем проходит. Поэтому ему присущи обновление и перемены.

Порядки, что живут,

колеблются и расцветают.

Томлением и страхом нас

повиноваться заставляют и действовать.

Определяя границы, они же дают нам и пространство.

Они за гранью того, что нас разъединяет.

ИСТОРИИ,

НАД КОТОРЫМИ

СТОИТ ПОДУМАТЬ

Истории могут сказать нам то, что иначе высказано быть не может. Ибо то, что они показывают, они же умеют и затемнить, и о содержащейся в них истине догадываешься так же, как о лице женщины под вуалью.

Слушая их, мы чувствуем себя как человек, входящий в собор. Он видит светящиеся окна, поскольку стоит в темноте. При полном свете от образов остается лишь обрамление.

Заблуждение

Старому королю пришел час умирать, и поскольку его по-прежнему беспокоило будущее королевства, он призвал самого верного своего слугу по имени Йоханнес, поведал ему одну тайну и попросил: «Позаботься о моем сыне, ведь он еще неопытен, и служи ему так же верно, как мне!»

Верный Йоханнес преисполнился важности — ведь он был простым слугой — и, не предчувствуя ничего дурного, поднял руку и поклялся: «Я сохраню твою тайну и буду верен твоему сыну так же, как был верен тебе, даже если это будет стоить мне жизни».

Старый король умер, и когда его оплакали, повел верный Йоханнес молодого короля по замку, открывая ему все двери и показывая сокровища королевства. Но одну дверь он оставил под замком.

Когда король, в нетерпении, пожелал, чтобы и эта дверь перед ним распахнулась, верный Йоханнес предупредил, что его отец запретил ее открывать. Но когда король упрямо пригрозил взломать дверь, верный Йоханнес ему уступил. Отомкнул он и эту дверь, но быстро пробежал вперед и встал перед одной картиной, так, чтобы король ее не увидел. Но король отодвинул его в сторону, увидел картину и упал без чувств. Ибо это был портрет принцессы королевства Золотой Крыши.

47

Когда он снова пришел в сознание, то думал теперь лишь о том, как получить ее в жены. Но открыто просить руки принцессы показалось ему слишком рискованным, так как до сих пор ее отец отказывал всем претендентам. И тогда верный Йоханнес и король надумали одну хитрость.

Поскольку, как им удалось разузнать, сердце принцессы было склонно ко всему, что сделано из золота, они взяли из королевской сокровищницы золотые украшения и золотую посуду, сложили все на корабль и поплыли к тому городу, где жила принцесса. Когда они прибыли, верный Йоханнес взял кое-что из золотых вещей и, остановившись перед замком, стал потихоньку предлагать их на продажу.