Бодрийар - Симулякры и симуляция

Ни животным, ни дикарям не знакома «природа» в нашем понимании: им знакомы лишь территории , ограниченные, отмеченные, представляющие собой непреодолимые пространства взаимного соответствия.

89 Так, Анри Лабори отвергает интерпретацию территории в терминах инстинкта или личной собственности: «Никогда не подчеркивалась, в гипоталамусе или где-либо, клеточная группа или дифференцированные нервные пути в отношении понятия территории… Кажется и не существует центра территории… Бесполезно прибегать к какому-то особенному инстинкту» – но для того, чтобы лучше отослать ее к функциональности потребностей, расширенной до культурных отношений, сегодня она является вульгатой, общей для любой экономики, психологии, социологии, и т.д.: «Территория становится, таким образом, пространством, необходимым для реализации доставляющего удовлетворение акта, витальным пространством… Пузырь, территория представляют таким образом кусок пространства в непосредственном контакте с организмом, тот, в котором он «раскрывает» свои термодинамические обмены для того, чтобы поддерживать свою собственную структуру… По мере возрастающей взаимозависимости человеческих индивидов, скученности, характеризующей большие современные города, индивидуальный пузырь сократился значительным образом…» Пространственная, функциональная, гомеостатическая концепция. Словно целью группы или одного человека, даже животного, являлось бы равновесие своего пузыря и гомеостаз своих обменов, внутренних и внешних!

90 Аллюзия на Петера Шимиля, потерявшего свою тень, не случайна. Поскольку тень, как образ в зеркале (в Студенте Праги), в высшей степени является остатком, это нечто, что может «упасть» с тела, в точности как волосы, экскременты или отрезки ногтей, к которым они приравниваются в любой архаической магии. Но они также являются, как известно, «метафорами» души, дыхания, Бытия, сущности, того, что в глубине придает субъекту смысл. Без образа или без тени, тело становится прозрачным ничто, оно само уже не что иное, как остаток . Оно есть полупрозрачная субстанция, которая становится однажды тенью аллеи. Оно не обладает больше реальностью: вся реальность была унесена с собой тенью (так, в Студенте Праги, образ, разбитый вместе с зеркалом, влечет за собой смерть героя – классический кадр фантастических сказок – вспомните еще Тень Ганса Христиана Андерсена). Так, тело может быть всего лишь отходом своего собственного остатка, падением своего собственного падения. Единственно так называемый реальный порядок способен отдать привилегию телу в качестве референции. Но ничто в символическом порядке не позволяет утвердить приоритет одного или другого (тела или тени). Но именно эта обратимость тени и тела, это падение главного, под ударом незначимого, это беспрерывное падение смысла перед тем, что от него остается, будь то остатки ногтя или объект «малое а», создает шарм, красоту и волнующую странность подобных историй.

91 Впрочем, современная забастовка логически обретает те же аспекты, что и работа: то же напряжение, та же невесомость, то же отсутствие целей, та же аллергия на решение, то же кружение по кругу инстанции, тот же траур по энергии, та же неопределенная циркулярность в забастовке сегодня, что и во вчерашней работе, та же ситуация в контр-институции, что и в институции: заражение возрастает, круг замкнут – после этого необходимо будет выйти наружу. Или скорее нет: принять сам этот тупик за базовую ситуацию, обернуть нерешительность и отсутствие цели в агрессивную ситуацию, в стратегию. Стараясь любой ценой вырваться из этой смертельной ситуации, из этой университетской ментальной анорексии, студенты приходят лишь к тому, что снова вдыхают энергию в институцию, пережившую кому, именно форсированное выживание, именно медицина безнадежности практикуется сегодня как на институциях, так и на ее индивидах, и которая повсюду служит знаком все той же самой неспособности победить смерть. «Нужно толкнуть того, кто падает», говорил Ницше.

92 Примеч.переводчика. Weltanschauung – с нем. яз. мировоззрение.

93 Существуют культуры, обладающие лишь воображаемым своего происхождения, но не обладающие никаким воображаемым своего конца. Есть и такие, которые неотступно преследуются и тем, и другим… Возможны два других случая… Обладать только воображаемым собственного конца (наша культура, нигилистская). Не обладать больше никаким воображаемым, ни происхождения, ни конца (та, которая наступает, алеаторная).