Бодрийар - Симулякры и симуляция

Аккумуляция это лишь остаток, а вытеснение является только ее инвертированной и симметричной формой. Скопление аффектов и вытесненных представлений, именно на этом основывается наш новый альянс.

Но когда все вытеснено, ничто уже таковым не является. Мы не так далеки от той абсолютной точки вытеснения, когда сами накопления разрушаются, когда накопления фантазмов исчезают. Все воображаемое накопления, энергии и того, что от этого остается, происходит из вытеснения. И как только последнее достигнет критического предела насыщения, опрокидывания собственной очевидности, тогда энергии не нужно будет больше высвобождаться, растрачиваться, экономиться, производиться: сам энергийный концепт испарится посредством самого себя.

Сегодня из остатка, из оставшихся нам энергий, из восстановления и консервации остатков, создается критическая проблема человечества. Как таковая она не решаема. Любая новая высвобожденная или растраченная энергия породит новый остаток. Любой желание, любая чувственная энергия произведет новое вытеснение. Что удивительного, если сама энергия зарождается только в движении, которое накапливает ее и высвобождает, которое вытесняет и «производит» ее, то есть в образе остатка и его двойника?

Необходимо добиться бессмысленного потребления энергии, чтобы искоренить само понятие. Необходимо добиться максимального вытеснения, чтобы искоренить само понятие. Когда будет истрачен последний литр энергии (последним экологом), когда будет изучен последний абориген (последним этнологом), когда будет произведен самый последний товар оставшейся «рабочей силой», когда последний фантазм будет истолкован последним аналитиком, когда все будет освобождено и потреблено «при помощи последней энергии», тогда мы заметим, что эта гигантская спираль энергии и производства, вытеснения и бессознательного, благодаря чему удалось заключить все в энтропийное катастрофическое уравнение, что все это в действительности есть не что иное, как метафизика остатка, и которая будет разрешена одновременно во всех своих воздействиях.

Труп по спирали

Университет находится в процессе вырождения: не функционален в социальном плане рынка и занятости, лишен как культурной субстанции, так и конечной цели знания.

Не существует больше даже власти в собственном смысле слова: она также находится в процессе вырождения. Отсюда невозможность возврата пылающего пламени 68 года: перемена местами в постановке под вопрос знания и самой власти – взрывное противоречие знания и власти (или вскрытие их коллизии, что приводит к одному и тому же) в Университете, и сразу, путем символического заражения (более чем политическим) во всем институциональном и социальном порядке. Статья Почему социологи? отметила данный поворот: безвыходность знания, головокружение не-знания (то есть, одновременно абсурдность и невозможность аккумулировать ценность в порядке знания), оборачивается словно абсолютное оружие против самой власти, чтобы разрушить ее по тому же головокружительному сценарию освобождения. Таков эффект мая 68 года. Он невозможен сегодня, когда сама власть сбежала, вслед за знанием, став неуловимой. Лишив себя права власти. В институции, отныне неустойчивой, лишенной содержания знания, лишенной структуры власти (если не архаичный феодализм, управляющий механическим симулякром, чье предназначение ускользает от него, и чье выживание искусственно, как и выживание казарм и театров), агрессивное вторжение невозможно. И имеет смысла не больше, чем то, что ускоряет гниение, делая акцент на пародийной, симулятивной стороне игр агонизирующих знания и власти.

Забастовка производит в точности обратный эффект. Она возрождает идеал возможного университета, фикцию доступности культуры для всех (неуловимой, и которая больше не имеет смысла), она подменяет собой функционирование университета в качестве его критической альтернативы, в качестве его терапии. Она еще грезит о субстанции и о демократии знания. Впрочем, сегодня повсюду левое крыло играет эту роль: именно справедливость левых снова внушает идею справедливости, требование логики и социальной морали в разрушающемся прогнившем аппарате, теряет любое осознание собственной легитимности и почти сама отказывается функционировать. Именно левые секретируют и безнадежно воспроизводят власть, поскольку нуждаются в ней, а значит, верят в нее и воскрешают ее там, где система кладет ей конец. Система последовательно кладет конец всем своим аксиомам, все своим институциям, и последовательно реализует цели исторического и революционного левого крыла, которому не остается ничего иного кроме как воскрешать все механизмы капитала, для того, чтобы однажды их инвестировать: частную собственность в небольшое предприятие, армию в национальное величие, пуританскую мораль в мелкобуржуазную культуру, справедливость в университет – необходимо все сохранить из того, что ускользает, из того, что сама система, в своем чудовищном согласии, но также и в своем необратимом порыве, уничтожила.