АннА - tmp0

—Меня это беспокоит только в том смысле, что может повлиять на твои чувства. Если я ему не понравлюсь, это может изменить что-то в наших отношениях...

—Ну, вот уж это зависит только от тебя.

Он коротко кивнул, что, признаться, не больно-то успокоило меня в отношении его переживаний. Конечно, многие парни нервничают перед знакомством с родителями своих возлюбленных, но Гидеон мало походил на других мужчин. Он не дергался. Обычно.

Мне хотелось, чтобы он и мой папа общались легко и непринужденно, а не напряженно и настороженно.

Я сменила тему:

—Ну а в Фениксе ты сделал все, что собирался?

—Да. Одна из менеджеров проекта отметила кое-какие бухгалтерские нестыковки и оказалась права, когда настояла, чтобы я вникнул в это поглубже. Растраты не та вещь, с которой можно мириться.

Я вздрогнула, вспомнив про отца Гидеона, кинувщего инвесторов на миллионы перед тем, как покончить с собой.

—А что за проект?

—Гольф-клуб.

—Клубы, курорты, роскошное жилье, водка, казино... и, как завершающий штрих, сеть спортивных залов.

Благодаря знакомству с сайтом «Кросс индастриз» я знала, что Гидеон владеет еще и подразделениями, разрабатывающими программное обеспечение и игры, а также быстро набиравшей популярность медийной платформой для молодых городских профессионалов.

—Ты просто бог наслаждений, причем во многих отношениях.

—Бог наслаждений? — В его глазах блеснула усмешка. — Да я всю свою энергию трачу на обожествление тебя.

—Слушай, а как тебе удалось так разбогатеть? - выдала вдруг я, припомнив слова Кэри насчет того, что огрести такие деньжищи в таком возрасте законным путем нереально.

—Люди любят оттянуться и готовы платить за удовольствие.

—Нет, я не то имела в виду. Как тебе удалось основать «Кросс индастриз». Откуда у тебя взялся стартовый капитал?

Его глаза весело блеснули.

—А сама как думаешь?

—Без понятия, — честно призналась я.

—Очко.

Я заморгала:

—Типа, в карты выиграл? Прикалываешься?

—Ничего подобного, — со смехом произнес он, обняв меня еще крепче.

Но я решительно не представляла себе Гидеона игроком. Благодаря третьему мужу моей мамули я считала, что картежники подвержены гадкой неизлечимой болезни, ведущей к полной потере самоконтроля. И трудно было представить себе столь рационального и владеющего собой человека, как Гидеон, полагающимся на нечто, столь зависящее от случайности и удачи.

Потом до меня дошло:

—Ты высчитывал карты.

—Когда играл, — согласился он. — Больше этого не делаю. Но скажу тебе, что контакты, которыми я обзаводился за карточным столом, были столь же полезны, как и выигранные деньги.

Я попыталась абсорбировать всю полученную информацию, но в конечном счете махнула на это рукой и лишь сказала:

—Напомни, чтобы я ни за что не садилась играть с тобой в карты.

—А что, в покер на раздевание было бы в самый раз.

—Для тебя.

Он потянулся вниз и сжал мою ягодицу:

—И для тебя тоже. Ты же знаешь, как на меня действует, когда ты голая.

Я окинула многозначительным взглядом свое скрытое под одеждой тело:

—Да и когда не голая, похоже, тоже.

Гидеон широко ухмыльнулся, ослепительно и без намека на сожаление.

—Ты еще играешь?

—Каждый день. Но только или в бизнес, или с тобой.

—Со мной? С нашими отношениями?

Его устремленный на мое лицо взгляд вдруг наполнился такой нежностью, что у меня перехватило дыхание.

—Ты — это самый большой риск, на какой я когда-либо шел. — Он мягко коснулся моих губ. — И самый большой выигрыш.

***

В понедельник я явилась на работу с ощущением, что все снова обрело свой естественный, имевший место до появления Коринн ритм. Мы с Гидеоном договорились насчет того, как приспособиться к моим месячным. В прежних отношениях ни для него, ни для меня с этим вообще не было сопряжено никаких проблем, но у нас с ним дело обстояло иначе, поскольку секс являлся для него способом продемонстрировать мне свои чувства. Тело позволяло ему выразить то, что было неподвластно никаким словам, а мое ответное вожделение служило доказательством моей веры в нас, того, что ему было необходимо чувствовать в связи со мной.

Я могла вновь и вновь признаваться ему в любви и знала, что это не оставляет его равнодушным, но чтобы по-настоящему поверить в это, ему требовалось от меня полнейшее телесное подчинение — знак высшего доверия, что, принимая во внимание мое прошлое, было для меня весьма непростым делом.