Людмила Сидорофф - Любовь, Конец Света и глупости всякие

Тут вдруг открылась дверь и влетел молодой человек.

— Девушка, не соглашайтесь! — завопил он. — Идите лучше ко мне работать!

— Что за сын такой противный, — закричала ведьма, — вечно у меня клиентов отбиваешь! Я злая ведьма, а не кадровое агентство!

Они ругались так, что чуть ли ни сверкали молнии, пахло серой, слышались органные аккорды, но молодой человек победил.

— У вас талант, — сказал он. — Вам просто его приложить некуда. А мне как раз очень нужны креативные люди, вы на работе так нафантазируетесь, что дома будете тихой и скромной.

— А если не буду? — спросила я.

— Да, так тоже бывает, — молодой человек улыбнулся. — Чем больше применяют свои способности самые талантливые люди, тем более бурно они проявляются... Если с вами получится так же, я вам зарплату прибавлю!

«Интересно, — размышляла Варвара, — а какой должна быть моя зарплата, чтобы муж согласился терпеть мои закидоны?» Как всегда, ее фантазии смешивались с реалиями, не различая границ.

Муж закидоны терпеть не согласился. И тот, который за ним последовал, — тоже. Варвара неоднократно выходила замуж и разводилась, болела и выздоравливала, пыталась покончить жизнь самоубийством и изнемогала от счастья, но теперь все это было в прошлом. Из рослой красавицы с темно-русой косой она превратилась в толстую тетку с пышным облаком жидковатых обесцвеченных кудряшек, одетую не по моде, а по собственному разумению и скромным средствам; и всю свою неутомимую и не растраченную за пятьдесят без малого лет энергию вкладывала в работу редактора-переводчика, практически не выходя из дому. И продолжала ощущать задатки в других областях: давно хотела выучиться на экстрасенса или детектива, да все время что-нибудь отвлекало.

Дочь ее, странная и молчаливая, казалось, не совсем реальная, училась в Англии. Варварин второй муж, который на полном серьезе утверждал, что девочка явно произошла от непорочного зачатия, готов был оплачивать ее учебу и капризы до полного повзросления. Варвара не возражала. Жила она уже который год одна — в кирпичном доме на севере Москвы, в однокомнатной квартире на втором этаже с двумя окнами на высокую сирень.

А теперь, накануне Нового года, ей и самой впервые за всю жизнь казалось, что она сходит с ума. «У одиноких людей часто едет крыша, — сообщила Варвара себе, причем вслух. — Это естественно. Начинаешь разговаривать с предметами, они вроде как живут собственной жизнью, прячутся, в руки не даются, потом сами появляются в неожиданных местах. Компьютер взять, к примеру, — он почти живой, с ним говорить сам Бог велел». « Ничего такого лично я не велел », — подумал проходивший поблизости Бог, но вмешиваться не стал.

Варвара глянула в зеркало. Кроме нее там отражались белые стены, стол с компьютером, который уже давно пришел на смену «Ундервуду»; кресло, диван с тремя квадратными валиками и большой резной шкаф с неаккуратно прикрытой дверцей, по труднообъяснимой причине покрашенный ею собственноручно в зеленый цвет.

— Красотка я, — крайне несамокритично сообщила Варвара зеркалу. — Чисто ангел. Если бы не знать, что рехнулась, цены бы мне не было. А я думаю, что у меня в шкафу живет гном!

Дверь шкафа со скрипом отворилась.

Варвара замерла, глядя в зеркало, даже присела, как напуганная перекормленная кошка. Гном из шкафа не вышел. Никто оттуда не вышел, не выпал, не выполз и не вылетел.

— Тьфу, черт! — едва перевела дух Варвара. — Черт! Черт! Черт!

Ни один черт ее не услышал, а то, может, среагировал бы.

Она подошла к шкафу, заглянула внутрь. Ничего лишнего — скромный набор разношерстной одежды, стопки махровых полотенец, запасной комплект постельного белья. Да и без комплекта этого могла бы обойтись, но стирала вручную, и потом все подолгу сушилось на балконе. Ни стиральной машины, ни сушилки у Варвары не было: уж больно противно жужжат все эти механические штуки .

Она открыла шкаф, вытащила безразмерные бархатные штаны на резинке, огромный свитер и нарядилась, с удовольствием на себя поглядывая. Варвара любила огромные вещи, которые свободно болтались на ее изобильном теле, даже завела знакомого продавца в секонд-хенде, чтобы оставлял ей все самое большое, потому что в других магазинах купить соответствующую ее вкусам одежду нужного размера было невозможно.

—– Меня спасет шопинг! — сообщила она неизвестно кому, натягивая замшевую куртку, всю в шнурках и блестящих заклепках, и огромные сапоги-луноходы. Обувь она любила тоже на размер-другой побольше.