Людмила Сидорофф - Любовь, Конец Света и глупости всякие

Намного хуже было застревать в компании незнакомцев: стоять долго рядом на полутора квадратных метрах было как-то неловко, и приходилось заводить нелепый, вынужденный разговор. Но высокая соседка молчала, как рыба-меч.

— Ресницы у вас потрясающие, — попробовала сделать ей комплимент Варвара.

У той, и правда, ресницы были раза в два длиннее, чем у большинства людей, и видно, что настоящие, не приклеенные. Соседка посмотрела снисходительно, а иначе и трудно было бы при ее росте, и не издала ни звука. Варвара, обычно гордая, не удержалась и перевела разговор на другую тему, глупо же стоять долго вдвоем на близком расстоянии и молчать.

— А слышали, какой-то астероид к Земле летит? Говорят, если упадет сюда, то все, наступит конец света, — Варвара хихикнула, давая понять, что сама-то не верит в глупости всякие. Однако соседка на сей раз среагировала, да так, что напугала до полусмерти, и начала вещать, как диктор Левитан:

— Конец Света наступит очень скоро. Все задания согласованы. План утвержден в высочайших инстанциях…

«Ну все, полный финиш, — подумала Варвара. — Либо у меня от призраков в магазине крыша поехала, либо эта дамочка — чокнутая. Она еще гербалайфом тут торговала и других пыталась в свою сеть завлечь, а теперь что? Может, ее в секту завербовали?»

— А откуда вы это знаете? — спросила она соседку.

— Я Бог , — ответила та скромненько и со вкусом. Голос ее был бархатным и определенно мужским.

— Ну, наверное, богиня все же, — заметила Варвара не слишком уверенно.

— У Богов нет пола.

Соседка явно была ненормальная. «Скоро придут лифтовые мастера и меня спасут», — подумала Варвара, стараясь не говорить ничего, что могло бы разозлить сумасшедшую еще больше.

— Не придут! — отозвалась та. — Это я остановила лифт. Хотелось рассмотреть вас поближе.

Варвара занервничала сильнее. Низкий голос и высокий рост казались все более подозрительными: уж ни переодетый ли перед ней маньяк? Или террорист? Она вспомнила читаную когда-то инструкцию, как общаться с террористами. Хорошие отношения надо с ними налаживать, человеческие.

— Ну, раз хотелось со мной познакомиться... меня зовут Варвара, а вас как?

— Ваше имя мне известно. А меня можете называть Пантелеймония.

— Имя красивое, но уменьшительную форму от него придумать трудно.

— Так и задумано.

Варвара уже готова была поверить в божественную природу стоявшего рядом создания — придумать себе такое прозвище ни один псих не догадался бы, а после того, что произошло дальше, ей оставалось либо поверить окончательно, либо признать чокнутой себя.

Соседка хлопнула ресницами, как веерами, и Варвара обнаружила себя сидящей в том же лифте на какой-то не слишком удобной табуретке. Пантелеймония сидела напротив, а между ними возник столик — облезлый, садовый, на алюминиевых гнутых ножках, а на нем — открытая бутыль шампанского, полусладкого, и два граненых стакана.

«О боже... Неужели это я ЛСД нанюхалась в магазине, что у меня галлюцинации теперь?» — Варвара сжала в кармане подозрительный предмет.

— Ничего подобного в этом баллончике нет, — прочла ее мысли Пантелеймония. — Наркотики вредят здоровью, пусть ими балуются другие Боги, если хотят. А у меня иные средства. Вот от шампанского не откажусь. Хоть лично я предпочитаю пиво.

Пантелеймония потянулась к бутылке, но тут же отдернула руку, словно под длинный ноготь вонзилась заноза. На столике рядом с шампанским материализовался букет желтых роз с шипами на крепких стеблях.

— Только этого не хватало! — низкий голос почти перешел на фальцет. — Розы я не заказывала! Опять он не в свое дело лезет, хрен собачий! — последняя фраза прозвучала не совсем божественно.

— Кто? — опешила Варвара.

— Кто-кто, Д-дед Пихто! — огрызнулась соседка, разливая шампанское, но тут же снизила тон на пару октав. — Ладно, с ним мы разберемся после. Давайте-ка выпьем за знакомство, что ли, Варвара… Как вас по батюшке?

Пантелеймония посмотрела пронзительным взором, будто отчество вычисляла, небось Всеведение включила. Варваре жутко хотелось спросить: «Ресницы не мешают?» Но сдержала неуместный порыв и взяла в руки стакан.

— За знакомство. Меня можно без отчества, зато насчет шампанского и желтых роз вы угадали здорово, они мне очень нравятся.

— Ну, вздрогнули что ли? — произнесла Пантелеймония, снова не слишком божественно, чокнулась заполненным до краев граненым стаканом и выпила залпом, как водку. — А розы не моих рук дело, сказала же.