Атилио Борон - Правда о капиталистической демократии

И, правда, ведь, что имеют в виду политологи, когда употребляют слово «демократия»?

Демократию, в основе которой лежит рабовладение, как в Древней Греции? Или ту демократию, которая процветала в городах, окружённых пустыней феодального крепостничества, и в которых ремесленники и рабочие (popolo minuto) боролись за то, чтобы быть чем-то большим, чем маневрирующая масса, находящаяся под властью олигархического патрициата Флоренции и Венеции? Или быть может европейские демократии до Первой мировой войны, в которых даже у мужчин не было избирательных прав, не говоря уже о женщинах? Или так называемые. «кейнсианские демократии» после Второй мировой войны, характеризующиеся тем, что Т. Х. Маршалл имел в виду под социальным гражданством? 7

Реагируя на сбивающую с толку двусмысленность, также являющейся вызовом предполагаемой единообразной природе выражения «буржуазная демократия», мексиканский эссеист Энрике Краузе, автор с очевидными неолиберальными взглядами, однажды выступил со страстным оправданием «демократии без прилагательных» 8 . Тем не менее, его увещевания оказались бесполезными. Недавний анализ литературы по проблематике, сделанный Дэвидом Колье и Стивом Левитски, обнаружил невероятную распространённость «прилагательных» (более пятисот), используемых в политологии для обозначения функционирования демократических режимов, - так что в мире таксономических сеток больше, чем демократических режимов 9 . Несмотря на это, забрасывание демократии прилагательными, даже если в этих целях используются «сильные» термины или понятия, нагруженные значением, такие как «капиталистический» или «социалистический», совершенно не решает главной проблемы, а только лишь даёт примитивную набедренную повязку, плохо скрывающую то, что король-то голый.

Возьмем, к примеру, словосочетание «капиталистическая демократия», которое часто используется главными представителями социологического мейнстрима, а также радикальными мыслителями. Что в действительности оно означает? Кто-то может думать, что проблема разрешается сама по себе путём добавления определителя «капиталистический» к слову «демократия», что, по крайней мере, даёт хоть какой-то намёк на более широкую постановку проблемы отношения между капитализмом и демократией, - точнее, на вопрос пределов, которые капитализм очерчивает для её развития. Тем не менее, данная точка зрения в сущности неверна, поскольку исходит из предпосылки (ошибочность которой достаточно ясна), что в политических режимах такого типа, «капиталистическая» компонента является всего лишь прилагательным, относящимся к определённым экономическим факторам, которые неким образом модифицируют и окрашивают функционирование политической структуры, являющейся по своей сущности демократической. В действительности словосочетание «капиталистическая демократия» напоминает «гегелевское переворачивание с ног на голову» действительных отношений между экономикой, гражданским обществом и политической сферой, похожее на скрытую апологию капиталистического общества. Всё обстоит именно так, потому, что в данной формулировке демократия представлена как сущностная основа современного общества, что изо дня в день повторяется бесчисленным множеством лидеров «свободного мира», такими как Джордж У. Буш, Хосе М. Аснар, Тони Блэр и др., называющими себя представителями своих «демократических обществ».

Таким образом, демократия определяется приходящей и «зависящей от обстоятельств» чертой – одним лишь капиталистическим способом производства! Капитализм поэтому предусмотрительно уходит за политическую кулисы, оставаясь невидимым в качестве структурного основания современного общества. Как однажды заметил Бертольд Брехт, капитализм – это джентльмен, который хочет остаться неназванным. Но можно сказать даже больше. Как утверждал мексиканский философ Карлос Перейра, словосочетание «буржуазная демократия» - это «монструозная концепция», поскольку оно «скрывает важнейшее обстоятельство современной истории: демократию завоевали и сохранили, в разных регионах мира в большей или меньшей степени, вопреки буржуазии» 10 .

В вышеупомянутом использовании прилагательных заложена двойная трудность. Во-первых, буржуазии необоснованно приписывается такое историческое достижение как демократия, которое является результатом многовековой борьбы народных классов против сначала аристократии и монархии, а затем против господства капиталистов, изо всех сил пытавшихся предотвратить или задержать развитие демократии, используя все возможные средства, начиная от лжи и манипуляций, заканчивая тотальным террором, «подытоженным» нацистскими государствами. Во-вторых, если выражение «буржуазная демократия» принимается по умолчанию, то сущностно-«буржуазное» в демократии становится случайным и зависящим от обстоятельств фактом – дополнением к овеществлённой сущности, называемой демократией.