Рик Джароу: В поисках Священного

Я устроился на работу учителем без образования и занимался детьми с неврологическими и эмоциональными расстройствами. В школе мне даже разрешили вести занятия по йоге. И все же день ото дня атмосфера становилась все более и более депрессивной. Никто не обращал внимания на внутреннюю красоту этих детей, никто даже не задумывался об их потенциале. Вместо этого мы часами учили их читать и писать. Если кто-то дерзил, мы должны были вести их к декану, иногда с применением силы (что случалось нередко). В классе доминировала атмосфера «ну и кто же здесь главный?» Ученики ходили на занятия почти из-под палки — просто потому, что этого от них требовали. Жизнь в школе была полностью оторвана от жизни вне ее. Изо дня в день их силой усаживали за парты, и это только усиливало общее недовольство. После школы они выходили на улицы и вымещали там на всем, что ни попадя, то, что у них накопилось. Они ждали только одного: повзрослеть и навсегда осесть в извилистых улицах.

Я снова вернулся работать в такси, но Нью-Йорк к тому времени сильно изменился. Все машины были оснащены прозрачными пуленепробиваемыми барьерами, защищавшими водителя. Таксистов предупреждали о том, как опасно подвозить «черных» и заезжать в «неблагоприятные кварталы». Но мне было наплевать. Я разъезжал по городу с опущенными стеклами, напевал свои мантры, подбирал всех без разбора, и однажды недалеко от Центрального парка стал жертвой вооруженного ограбления.

Почти все духовные учения сходятся в одном: человек должен выйти за пределы своего физического тела и ума. Но мой ум был крайне любопытен и, что еще хуже, критически настроен. К тому времени я успел проглотить целиком немало учений и учителей. Уже в Индии я понял, что все гораздо глубже и сложнее, чем мне представлялось. Я снова начал читать специальную литературу и приступил к изучению санскрита, желая лично докопаться до самых корней священных традиций.

Мне нужно было чем-то кормиться, и я продавал на улице орехи, где меня и арестовали за то, что я занимался этим в несанкционированном месте. Улицы бурлили и полнились толчеей, духом варьете с его сексуальными флюидами, газетами, звуком рожков и многим другим. Каждый стремился заработать свой доллар, и бродяге-попрошайке было нелегко обосноваться здесь.

Одним из главных мотивов традиционных духовных учений является отказ от женщин, отрицание сексуальности и пребывание на приличном расстоянии от второй чакры*****. Но у меня все же возникла связь с одной танцовщицей: эта женщина понимала земные силы так, как мне никогда не удавалось. Тогда я выяснил, что страдания из-за отношений могут привести к духовному росту. Я осознал, что руководствуюсь умственной установкой, которая больше не действует.

Я научился медитировать по нескольку часов и получать «послания извне». Да, я сидел в позе лотоса, и в какой-то момент — вместо того чтобы разрушить энергетический каркас и вернуться в действительность — начинал говорить, но не от своего лица: эти слова приходили из неизвестного мне пространства. Слова звучали через меня. Энергия сквозила через мое тело, которое переполнялось электрическими вибрациями. Я познакомился с новым миром — целой вселенной «высших существ», святых, мастеров и подобных им людей, и мною овладело чувство тотального, непрекращающегося блаженства. Маленькие чудеса, вроде свободного парковочного места в центре Нью-Йорка, стали происходить все чаще, и целыми днями я словно плыл, подхваченный течением. Меня все же очень интересовали эти чудеса, послания и учения, которые их обосновывали. И при этом меня не покидало чувство, что мне недостает цельности, не хватает связи с землей и людьми, ее населяющими.

Ореховый бизнес оказался не очень-то прибыльным, и вообще меня мало привлекала сама идея стоять днями напролет на улице посреди зимы. Поэтому, несмотря на историю с ограблением, я снова сел за руль и стал работать по ночам. Было интересно наблюдать, как к трем часам утра город засыпал и его улицы становились похожи на призрачный кошмар, наводнялись людьми, которых, казалось, отбирали в преисподней. Разъезжая по городу, я размышлял о своей открытости универсуму на фоне нищеты и угнетающей экономической реальности жизни. Может, все это мне кажется? Это посвящение, этот полет сердца — может, это мираж? Неужели на самом деле каждый должен сделать выбор между Богом и миром? И возможно ли жить, разделяя целостное видение мира?

Я чувствовал, что духовность, какой бы она ни была, должна конструктивно взаимодействовать с миром, с жизнью, движением, с перемалывающей все машиной времени. Все эти группы и наставники стали казаться плаксивыми суррогатами мамочки и папочки, костылями, которые люди держат, чтобы только не упасть лицом в действительность со всеми ее проблемами, одна из которых — культурная дезинтеграция. Мне снова захотелось вернуться в мир, оказаться в его авангарде, но на этот раз не ценой своей души. Я слушал учения общества, слушал учения университета, слушал учения Востока, оккультистов и авангардистов, но все еще не обрел центра, у меня так и не появилось чувство корней, мне не хватало живой метафоры, которая помогла бы мне сохранять равновесие в подвижном мире. Да, все мы — сами по себе, но есть также и река, чье течение несет в себе традиции, чей поток необходим каждому так же, как кровь в жилах.