Фест - Адольф Гитлер (Том 2)

Как раз бесцельность революционного аффекта СА стала тем временем пробуждать озабоченность широкой общественности. Никто не знал, против кого обернёт Рем ту могучую силу, о которой он угрожающе напоминал нервозной чередой парадов, инспекций и помпезных митингов по всей Германии. Он демонстративно взялся за возрождение в СА старых боевых стремлений, но вместе с тем искал связей и финансовой поддержки среди промышленников, создал в лице полевой полиции СА собственный исполнительный орган и одновременно приступил к формированию собственной системы подсудности СА, которая вводила жесточайшие наказания за бесчинства, грабёж, кражу или разграбление со стороны СА, но в то же время предусматривала, что «соответствующий командир СА имеет право судить за убийство члена СА до 12 человек вражеской организации, подготовившей убийство»[530 - Из распоряжения Ch Nr 1415/33 or 31. 07. 1933; см.: Doc. Centre, 43/1.], одновременно Рем старался закрепиться в администрации земель, в академической и журналистской сферах, а также демонстрировать всесторонний характер особых притязаний СА. Его недовольство выплёскивалось в многочисленных критических суждениях об антисемитизме, внешней политике, устранении профсоюзов или подавлении свободы мнений.

Он ожесточённо выступал против Геббельса, Геринга, Гиммлера и Гесса и, кроме того, своими планами включить массовую коричневую рать в гораздо меньший по численности рейхсвер и создать национал-социалистическую милицию спровоцировал враждебность ревниво защищавшего свои традиции и привилегии генералитета. Глубоко оскорблённый многочисленными тактическими соображениями Гитлера, он откровенно выражал своё раздражение среди друзей:

«Адольф – подлец, – ругался он. – Он предаёт всех нас. Только с реакционерами и якшается. Старые товарищи ему слишком плохи. Набрал себе генералов из Восточной Пруссии. Они теперь его доверенные люди… Адольф точно знает, чего я хочу. Я это ему достаточно часто говорил. Не надо копии кайзеровской армии. Сделали мы революцию или нет?.. Нужно что-то новое, понимаете меня? Новая дисциплина. Новый принцип организации. Генералы – старые рутинёры. У них никогда новой идеи не появится.

А Адольф остаётся штафиркой, «художником», витает в облаках. Думает о том, чтоб его оставили в покое. Будь его воля, сидел бы себе в горах разыгрывал Всевышнего. А мы стой без дела, хотя руки чешутся… Сейчас у нас есть уникальная возможность совершить новое, великое, перевернуть весь мир. А Гитлер меня кормит обещаниями. Хочет, чтобы всё шло своим чередом. Надеется, что потом произойдёт чудо небесное. Это подлинное «я» Адольфа. Хочет унаследовать готовую армию, чтоб ему её сформировали «спецы». Когда я слышу это слово, хочется рвать и метать. А потом, говорит он, сделает её национал-социалистической. Но сперва отдаст её под начало прусским генералам. Откуда там потом взяться революционному духу? На своих местах остаются старые козлы, которым новую войну не выиграть. Как вы все ни старайтесь, очки вы мне не вотрёте. Тут вы губите душу нашего движения».[531 - Rauschning H. Gespraeche, S. 143 f. Существуют, правда, две различные версии о намерениях Рема. Согласно одной из них, он собирался сделать из СА своего рода милицию наряду с рейхсвером, согласно же второй – объявить СА основной вооружённой силой и включить в неё рейхсвер. Документы и различные свидетельства позволяют предположить, что Рем разделял обе эти позиции, в зависимости от того, кому он их высказывал, и понимал при этом первую версию как переходный этап ко второй.]

Судя по всему, Гитлер никогда не думал всерьёз о том, чтобы следовать идеям Рема. В давнем спорном вопросе о задачах СА он и после завоевания власти считал, что коричневые соединения должны выполнять не военную, а политическую функцию, что они составляют «ударную команду Гитлера», а не кадры революционной армии. Тем не менее внешне он вёл себя поначалу нерешительно, явно надеясь найти среднюю линию, соединяющую амбиции Рема и притязания рейхсвера. Бесспорно, он испытывал глубокую, подкреплённую опытом 1923 года неприязнь к заносчивым, негнущимся «старым рутинёрам» с моноклями, Гиммлер как-то слышал, как он сказал о генералах: «Они будут ещё раз стрелять в меня!»[532 - Goerlitz. W., Quint H. A. Op. cit. S. 440.] Но без их поддержки было немыслимо завершить захват власти. Старые чувства обиды не могли вычеркнуть из памяти основные уроки ноябрьского путча: никогда больше не вступать в открытый конфликт с вооружёнными силами. Своё тогдашнее поражение он объяснял враждебностью армии, как и успех 1933 года поддержкой или благосклонным нейтралитетом руководства рейхсвера. Кроме того, их профессиональные знания представлялись ему безусловно необходимыми для начавшегося уже ранним летом 1933 года перевооружения, от которого в свою очередь зависело своевременное осуществление его планов экспансии.